Миры Пола Андерсона. Том 19
Шрифт:
Это известие оглушило Ворона, как удар молотом. Усилием воли он скрыл охватившее его волнение и ответил:
— Возможно, да. Он взял кого-нибудь с собой? Вы не заметили при нем каких-нибудь приборов?
— Нет. Только сухой паек и личное оружие.
В душе Ворона вскипала злость.
— И вы всерьез верите, что он отправился на техническую инспекцию?
— Ну... знаете, я об этом как-то и не подумал... да он мог просто пойти полюбоваться видом. Вы же знаете, прилив здесь — впечатляющее зрелище.
Ворон взглянул на часы:
— Прилив начнется не раньше чем через несколько часов.
Утиэль
— В чем дело?
У Ворона созрело решение.
— Слушайте внимательно, — сказал он. — Я тоже ухожу. Будьте готовы ко взлету. Посадите кого-нибудь на рацию. Если я не вернусь или не пришлю вам других инструкций, то через... ну, скажем, тридцать часов выходите на орбиту. В этом случае, и только в этом, один из моих людей передаст вам оставленную ему на хранение пленку с пояснениями. Вам все понятно?
Утиэль поднялся.
— Я не позволю, чтобы со мной обращались подобным образом! — возмутился он.
— Я говорю не об этом, капитан, — ответил Ворон. — Я спрашиваю, поняли ли вы мой приказ?
Утиэль вытянулся в струнку.
— Есть, военачальник, — выдавил он из себя.
Ворон быстрым шагом вышел из кают-компании. Очутившись в коридоре, он побежал к себе. Коре, стоявший на часах у двери его каюты, вытаращил глаза.
— Позови Вильденвея, — велел ему Ворон, проскользнул в каюту и закрыл дверь.
Он поставил на свой личный диктофон пленку, продиктовал все, что хотел сказать, снял пленку и, положив в коробку, запечатал сургучом с оттиском фамильного герба. Лишь после этого он позволил себе подойти к бару, где хранились концентраты, и перекусить.
Когда Ворон клал в карман миниатюрную рацию, вошел Виль- денвей. Ворон вручил ему пленку, сделал необходимые распоряжения, а под конец добавил:
— Попробуй поискать на корабле и вокруг него Мигеля Тольте- ку. Подними по тревоге всю роту, пусть ищут. Если найдете, свяжись со мной по рации, и я поверну назад.
— Куда вы, сэр? — спросил Коре.
— В горы. Мне не нужно сопровождающих.
Коре приподнял верхнюю губу и смачно сплюнул через щель между передними зубами, длинными и желтыми. Плевок шлепнулся на раструб мусорного рукава.
— Хорошо, сэр. Пошли.
— Оставайся здесь и карауль мои вещи.
— На это, сэр, хватит ума у любого незаконнорожденного недоноска, — ответил оскорбленный Коре.
Ворон почувствовал, как уголки его губ невольно поползли вверх.
— Хорошо, как пожелаешь. Но если ты когда-нибудь обмолвишься об этом хотя бы словечком, я вырву у тебя язык вот этими руками.
— Есть, сэр!
Коре выдвинул ящик и вынул оттуда две портупеи, в кармашках которых лежали провиант и дополнительный боезапас. Оба подпоясались.
Ворон осторожно опустил Зио на койку и почесал его под подбородком. Кот замурлыкал. Когда Ворон и Коре вышли из каюты, он хотел было последовать за ними, но Ворон толкнул его назад и захлопнул перед его носом дверь. Несколько минут Зио крыл на чем свет стоит отсутствующего хозяина.
Выйдя из звездолета, Ворон обнаружил, что уже смеркается. Небо было темно-синим, почти черным, на востоке загорались первые звезды, а на западе над горами висела подсвеченная последними лучами заходящего солнца туча — она походила на лужу запекающейся крови. Ворону показалось, что до него доносится рев бьющихся о дамбу морских волн.
— Нам далеко, командир? — спросил Коре.
— Может быть, до самого Святого Города.
— Тогда я сейчас подгоню самолет.
— Нет, техника только ухудшит положение. Будем передвигаться в пешем строю. И бегом.
— Дерьмо с навозом! — Коре прицепил к поясу фонарик и двинулся трусцой вперед.
Около часа их путь лежал через открытые поля. То тут, то там на фоне стремительно темнеющего небосвода возникали черные силуэты амбаров и сараев. Оттуда доносилось мычание коров и гудение машин, которые присматривали за скотом на безлюдных фермах. «Если из Святого Города никто не вернется, — подумал Ворон, — сколько времени пройдет, прежде чем роботы закончат выполнять свою программу? Сколько времени понадобится, чтобы скот одичал, а младенцы погибли?»
Ровная дорога кончилась, местность стала волнистой, теперь их путь лежал по узкой тропе мимо кустов и бурелома. Лохланец остановился передохнуть.
— Командир, вы гонитесь за Тольтекой, так ведь? — спросил Коре. — Мне убить этого сукина сына, когда мы его поймаем, или вы хотите сами?
— Если мы его поймаем, — поправил Ворон. — Он сильно оторвался от нас, хотя мы двигаемся гораздо быстрее. Нет, если он не окажет при аресте сопротивление, не стреляй. — Секунду он помолчал, чтобы придать веса следующей фразе: — А в гвидионцев не стреляй ни при каких обстоятельствах.
Он замолчал и, привалившись к дереву, полностью расслабился, стараясь ни о чем не думать. Десять минут спустя они продолжили марш-бросок.
По обе стороны тропы сплошной стеной высились деревья и кусты, листья смыкались над самой головой, образуя подобие крыши. Наступила полная темнота, лишь колеблющийся луч фонарика на поясе Корса выхватывал из мрака светлый круг земли с то и дело попадающими под ноги камнями. Кроме приглушенного топота сапог, тишину нарушали какие-то шорохи, скрипы, отдаленное чириканье, уханье и кряканье, студеное журчание ручья. Один раз до них донесся пронзительный вскрик какого-то лесного зверя. Чем выше они поднимались в гору, тем становилось прохладнее, но погода была по-прежнему мягкой, а воздух напоен ароматами. Ворону казалось, что он различает запахи земли и трав; когда тропинка пересекла ручей, повеяло сыростью, он узнавал ароматы некоторых цветов, остальные были незнакомы. Запахи, как ничто другое, обладают способностью всплывать в памяти; Ворон узнавал многое из того, что улавливал в воздухе, но вспомнить, что это такое, не мог. Все запахи перебивал отчетливый, пронзительный запах цветущих бэйловых кустов. За последние несколько часов цветы на кустах распустились все до единого.
«Завтра, при дневном свете будет казаться, что земля здесь объята пламенем», — подумал Ворон.
Постепенно ощущение времени стало исчезать. Этому сыновей аристократов обучали с детства полковые бонзы. Это было необходимо для того, чтобы выдержать на войне бесконечно тянущееся ожидание боя и не рехнуться. Ты просто отключаешь сознание, и все. Частично оно возвращалось к Ворону во время привалов на марше. Конечно, нелегко было останавливаться, не дойдя до цели, пить, жевать сухпаек и при этом отгонять мысли об Эльфави. Однако тело требовало своего. Поневоле приходилось поступать именно так.