Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

Коффин поежился, выйдя из машины. Изо рта вылетал белый пар. Холодный, призрачный свет струился над садом, окружавшим дом, серебрил длинные листья раскидистого дуба, расписывал узорчатой тенью ветвей тонкую наледь пруда. Покинутое осенью, но все еще светящееся фосфоресцирующими грибками гнездо пти­цы феникс висело на дереве, словно фонарик гоблина. Голубое мерцание накрыло крылом темнеющий за домом лес, откуда доно­сились трели ящерицы-певуньи, очень похожие на первые три так­та старинной шотландской баллады. Ветер, медлительный и тяже­лый, шелестел увядающей

листвой совсем не так, как шелестит он в октябре в Новой Англии или вообще где-нибудь на Земле.

Но зато — в противоположность весне и лету, когда дикая жив­ность Рустама оглашала ночи руладами, воплями и рыками, — было тихо. Гулко звенели шаги по мерзлой земле. Коффин с удо­вольствием, в котором не хотел себе признаться, ощутил тепло, обдавшее их из открытой двери, откуда струился желтый свет.

— О! Заходите же... — сказала Джудит Свобода. — Я не ожи­дала...

— Ян дома? — спросил Вулф.

— Нет, в шахте. — Она окинула их долгим взглядом, и краска сбежала с ее лица. — Я позвоню ему.

Пока она разговаривала по видеофону, Коффин примостился на краешке кресла. Вулф непринужденно обрушил свои телеса на кушетку, заставив ее застонать. Гостиная была просторнее, чем в других домах. Потолочные балки, каменный камин и лоскутные дорожки вызвали у Коффина такой приступ ностальгии, что он, до боли прикусив губу, вынужден был напомнить себе, что на Земле подобных домов давно уже не существует. Теперь, когда заработав­ший фотопринтер позволил распечатать в натуральную величину заснятые на пленки книги, в домах появились библиотеки. В гос­тиной у Свободы полки были уже заполнены, и репринтные томи­ки Омара Хайяма, Рабле и Кэбелла стояли так, чтобы детям было легко до них дотянуться.

Джудит заглянула в комнату.

— Он вернется, как только сможет, — сказала она. — Ему нужно отключить автоматический черпак, потому что Сабуро занят ремонтом экскаватора: там какие-то неполадки с компью­терным управлением. — Она поколебалась. — Может быть, вы­пьете чаю?

— Нет, благодарю вас, — ответил Коффин.

— С превеликим удовольствием, — отозвался Вулф. — И если у вас завалялась парочка ваших знаменитых ягодных пирожных...

Она благодарно улыбнулась ему.

— Конечно, — сказала она и скрылась на кухне.

Вулф протянул руку к ближайшей книжной полке, вытащил томик и закурил очередную сигару.

— Я уже и не надеюсь, что когда-нибудь сумею понять Дилана Томаса, — сказал мэр, — но мне нравятся его стихи. К тому же я сомневаюсь, что он хотел быть понятым.

Коффин сидел, выпрямив спину и глядя в стену.

Вскоре Джудит вернулась с подносом. Вулф отхлебнул из чашки и причмокнул.

— Превосходно! — заявил он. — Вы, дорогая моя, можете по праву претендовать на звание первой леди Рустама, возродившей настоящее искусство заваривания чая. Я уже не говорю о том, что листья, выращенные здесь, приобретают какой-то особый привкус, так ведь еще и температура кипения на двадцать градусов отличает­ся от земной! Какую смесь вы завариваете? Или это секрет?

— Нет, — сказала

она рассеянно. — Я напишу вам рецепт... Из­вините за беспорядок. Свадебные приготовления, сами понимаете. Бал завтра после захода солнца. Но вы, конечно, и так знаете, вы же получили приглашения... — Она осеклась. — Простите, мистер Коффин, мне так жаль!

— Ничего страшного. — Коффин тут же понял, что сказал что- то не то, но не сумел найти верных слов.

Она, казалось, не заметила его оплошности.

— Я говорила с Терезой, — продолжала она. — Вряд ли у меня хватило бы мужества держаться так, как она.

— Если это должно было случиться, — проговорил Коффин, — то слава Богу, что пропал не ее собственный ребенок.

Джудит покраснела от возмущения.

— Думаете, для Терезы есть разница? — воскликнула она.

— Нет. Извините меня. — Он потер глаза большим и указатель­ным пальцами. — Я так устал, что не соображаю, что говорю. Не поймите меня неправильно. Я буду продолжать поиски до тех пор, пока... пока мы не узнаем, по крайней мере, что произошло.

Джудит взглянула на Вулфа.

— Если Дэнни погиб, — сказала она дрогнувшим голосом, — вы должны дать Терезе другого экзогенного ребенка, и чем скорее, тем лучше.

— Если она захочет, — ответил мэр. — Мальчик прожил дольше минимально установленного срока. Она не обязана брать еще од­ного.

— В глубине души она захочет, я ее знаю. А если она сама не попросит, заставьте ее. Ей необходимо поверить, что это... что это не ее вина.

— А как вы думаете, Джош? — спросил Вулф.

У Коффина горели уши. Эти двое обсуждали его личные семей­ные дела. Но они желали ему добра, и он не смел обидеть жену Яна Свободы.

— В любом случае, — с трудом выговорил он, — мы обязаны будем взять ребенка, это наш долг.

— К черту долг! — вспылила Джудит.

Коффин был так измотан, что безотчетно поддался прежней привычке монаха-космолетчика обращаться с женщиной как с не­разумным дитем. И сказал:

— Неужели вы не понимаете? Три тысячи колонистов не в со­стоянии обеспечить генофонд, достаточный для выживания вида. Особенно на чужой планете, где необходимо максимальное разно­образие человеческих типов, чтобы люди быстрее адаптировались к непривычным условиям. Экзогены, достигнув зрелости, станут прародителями миллиона новых родов.

— Джудит — женщина образованная, — сказал Вулф.

— Ну да. Конечно. Я не... Я хотел... — Коффин сжал кулаки. — Прошу прощения, миссис Свобода.

— Все в порядке, — довольно сухо отозвалась Джудит.

Не похоже, чтобы ее обидела его глупая лекция. Но тогда что? То, что он назвал усыновление экзогенных детей долгом? Но разве это не так?

В гостиной повисла тягостная тишина. Коффин с облегчением услышал шум дрезины Яна Свободы. Шум походил на стихающий стон, сменившийся ровным и тихим гудением. Предусмотрительно приняв во внимание проблему транспорта, Свобода построил свой дом рядом с железнодорожной веткой, соединявшей его шахту со сталеплавильней в Анкере.