Миры Роберта Шекли. Книга 4
Шрифт:
– А можно заказать два номера из колонки Б? Я хорошо заплачу.
– Нет, приятель, это исключено, - сказал толстяк.
– Слишком рискованно. Заболеете хронической лихорадкой, а меня лишат лицензии.
– Тогда я возьму двенадцатый, только уберите юмор. (Похоже, все это заведение буквально напичкано юмором.) - Хорошо, - согласился хозяин. Приготовились!
– Он взялся за свои инструменты.
– Поехали!
Хлынувший поток вызвал у Кромптона прилив удивления и благодарности. Он вдруг почувствовал себя спокойным, безмятежным и полным радостной уверенности. Приток энергии принес
– Конец, приятель, - услышал он голос толстяка, и машина отключилась.
Кромптон пытался удержать подаренное ему духона-строем состояние, но оно ускользало, и он снова стал самим собой - существом, зажатым в тиски своих неразрешимых проблем. От сеанса осталось лишь смутное воспоминание. Но и это было лучше, чем ничего.
Так что в отель он вернулся несколько приободренным.
Но вскоре уныние с новой силой навалилось на Кромптона. Он лежал на кровати, и ему было очень жалко себя. Где справедливость, в самом-то деле! Он прилетел на Эйю с совершенно резонной надеждой найти в Лумисе существо еще более несчастное, чем он сам, страдающее от собственной неполноценности и бессмысленности своего существования, которое до слез обрадуется возможности обрести целостность.
А вместо этого он встретил человека, довольного собой и склонного продолжать свое грязное барахтанье в скотских сексуальных наслаждениях, которые, согласно мнению всех авторитетов, не приносят счастья.
Лумис не хотел его! Этот поразительный, необъяснимый факт подрывал самую основу планов Кромптона и лишал его последней надежды. Потому что он не мог принудить к воссоединению с собой свои отторгнутые части. Таков закон природы, возникший одновременно с расщеплением.
Но он должен заполучить Лумиса.
Кромптон взвесил свои возможности. Можно покинуть Эйю и отправиться на Йиггу, разыскать там другую свою часть, Дэна Стэка, соединиться с ним, а потом вернуться за Лумисом. Но между планетами пролегло чуть не полгалактики. Здесь неизбежно возникали технические трудности, да и денег пришлось бы ухлопать целую кучу, так что эта идея никуда не годилась. С Лумисом нужно было разбираться немедленно, не откладывая в долгий ящик.
А может, вообще отказаться от всей этой безумной затеи? Поселиться на какой-нибудь симпатичной планете земного типа и зажить там в свое удовольствие. А что, совсем неплохо! В конце концов, только труд, любимый и упорный, приносит радость, а в отказе от наслаждений тоже есть свое наслаждение, и есть свое горькое счастье в спокойном, осмотрительном, надежном существовании...
Ну уж нет, к чертям собачьим!
Он сел в кровати, на его узком лице была написана решимость. Лумис отказался от слияния с ним? Это только Лумису так кажется! Мало же он знает о железной воле Кромптона, его упорстве и непоколебимом мужестве. Лумис ребячливо упрям только в хорошем настроении, ему хватает настойчивости лишь тогда, когда все складывается в его пользу. Однако он подвержен быстрой смене настроений - а это верный признак психически неустойчивой, депрессивно-маниакальной, сладострастной натуры.
– Я не успею даже пальцем пошевелить, как он сам приползет ко мне на четвереньках и будет умолять о воссоединении, - решил Кромптон.
Придется немного потерпеть - но как раз терпения Кромптону не занимать. Выдержка, хладнокровие, решительность, немного жестокости - и легкомысленный компонент будет у него в руках.
Обретя утраченное было самообладание, Кромптон перешел к текущим проблемам. Во-первых, в отеле "Гранд спрюиндж" оставаться было нельзя: слишком дорого. А деньги следовало поберечь - мало ли какие осложнения еще возникнут.
Он упаковал вещи, заплатил по счету и окликнул такси.
– Мне нужна недорогая комната, - сказал он шоферу.
– Si, hombre, porque no? [Да, господин, почему бы нет? (исп.)] - ответил водитель, направляясь к мосту Вздохов, который соединял роскошные кварталы центра Ситесфа с трущобами Восточного Ситесфа.
Глава 8
Такси доставило Кромптона в самые дебри Пигфэта - района, пользующегося дурной славой в Ситесфе. Улицы здесь были узкие, мощенные булыжником, и бежали они.., скорее, спотыкались о множество крутых поворотов и тупичков. Постоянный серо-желтый туман нависал над районом, и все сточные канавы были заполнены жидкими вонючими помоями. Кромптон уезжал из "Грандспрюинджа" в полдень, но здесь всегда царили сумерки, постепенно переходящие в ночь.
Такси подкатило к покосившемуся домику. Над его дверями можно было прочесть: "Комнаты, Chambre, Zimmer, Ulmuch'thun". По всей видимости, это был пансионат самого низкого пошиба для инопланетян Внутри, за треногим карточным столиком, служившим регистрационной стойкой, сидела горбатая старая карга с вороном на плече.
– Комната нужна?
– спросила она.
– Вам повезло, милорд, только что освободилось помещение, сегодня утром из двенадцатого вынесли бедняжку мистера Крэнка - может, и зарыли уже, - он ведь начал разлагаться, бедный ягненочек.
– От чего он умер?
– спросил Кромптон.
– Третичная зависть, так сказал студент-медик. Держите ключ. Ваша комната на верхнем этаже, под самой крышей, с прекрасным видом на рыбоконсервный завод.
Кромптон разобрал свои вещички и отправился осмотреть свой новый район.
На фоне чудесного центра Ситесфа Пигфэт выглядел какой-то странной непристойностью. Темный, опасный, пронизанный сыростью и зловонием - но именно таким и задумали его эйяне несколько лет назад, когда решили импортировать трущобные преступления, чтобы проверить, нет ли в них чего-нибудь веселенького или значительного. Запрограммированность этого убожества не делала его в глазах Кромптона менее мерзким.
Он шагал по бесчисленным гнусным улочкам, мимо переполненных гниющими отбросами помоек и тлеющих тюфяков. Желтоглазые коты наблюдали за ним в дикой задумчивости. Мокрый желто-зеленый туман липнул к ногам, пронзительный ветер дергал за фалды пальто. Из забитых досками окон доносились детский плач, стоны совокупляющихся пар и собачий лай.
В ближайшем кабаке пьяный разгул был в самом разгаре. Кромптон поспешил прочь, но дверь "Летучей мыши" внезапно распахнулась, и какой-то человек фамильярно схватил его за рукав.