Миры Роберта Шекли. Книга 4
Шрифт:
Толпа взревела, когда тело Стэка свалилось с повозки и после страшной короткой судороги безжизненно повисло на натянувшемся канате. А Кромптон пошатнулся от удара, когда сознание Стэка вошло в его мозг.
И упал в обморок.
Глава 13
Кромптон очнулся в небольшой полутемной комнатке на кровати.
– Как вы, в порядке?
– услышал он чей-то голос. В наклонившемся над ним человеке он узнал шерифа Тайлера.
– Да, в порядке, - автоматически ответил Кромптон.
– Оно и понятно, для такого цивилизованного человека повешение - вещь тяжелая. Теперь сможете
– Конечно, - вяло сказал Кромптон.
– Вот и хорошо. А то у меня там дел... Загляну к вам через часок-другой.
Тайлер ушел. Кромптон принялся тщательно обследовать самого себя.
Интеграция... Слияние... Завершение. Достигли он всего этого во время своего целительного обморока? Со всей осторожностью он занялся своими мозгами.
Он обнаружил там Лумиса, безутешно причитающего, безумно напуганного, лепечущего что-то об Оранжевой пустыне, о путешествиях и стоянках на Бриллиантовых горах, о женщинах, о роскоши, о чувствах и красоте. Был там я Стэк, тяжелый и неподвижный. Кромптон тут же понял, что Стэк абсолютно, ни на йоту не способен измениться, приобрести самоконтроль, выдержку. Он и сейчас, несмотря на все свои старания, был исполнен страстного желания отомстить. Его мысли яростно громыхали, контрастируя с визгливыми причитаниями Лумиса. Это были великие планы отмщения, дикие мечты разорвать проклятого шерифа Тайлера на мелкие кусочки, расстрелять из пулемета весь поселок, собрать вокруг себя преданных людей, армию почитателей СТЭКА, вооружить ее железной дисциплиной, перерезать глотки всем Бдительным и открыть полный простор убийствам, мести, ярости, террору во всем мире!
Раздираемый на части противоречивыми желаниями своих компонентов, Кромптон постарался восстановить равновесие, распространив свою власть на них обоих. Он начал борьбу за слияние их в единое, устойчивое целое. Но его составные части, в свою очередь, бились каждый за свою автономию. Линии расщепления углублялись, раскол становился непреодолимым, и Кромптон почувствовал, что зашаталась его собственная стабильность, что над его рассудком нависла угроза.
Потом вдруг у Дэна Стэка с его упорным, но тщетным стремлением к самосовершенствованию наступил момент просветления.
– Извини, - обратился он к Кромптону, - недостает еще одного, другого...
– Какого еще другого?
– Я ведь старался, - сказал Стэк.
– Я старался измениться. Но слишком было во мне разного... Так что я пошел на расщепление.
– На что?
– Ты что, не слышишь?
– сказал Стэк.
– Я.., я тоже был шизоид. Скрытый. Это проявилось здесь, на Йигге. Я поехал в Йиггавилль, обзавелся там еще одним телом Дюрьера и расщепился.
– Значит, есть еще один?
– воскликнул Кромптон.
– Вот почему мы не реинтегрируем! Кто он, где находится?
– Я старался, - стонал Стэк.
– Ох, я же старался. Мы с ним были как братья, он и я. Я надеялся научиться у него, он был такой тихий, терпеливый и спокойный. И я учился. Потом он стал сдавать...
– Кто он?
– спросил Кромптон.
– Как я старался ему помочь, выбить из него эту блажь! Но ему совсем не хотелось жить, он быстро терял силы, и я будто спятил, и встряхнул его, и пошел громить салун Мориарти. Но я не убивал Бартона Финча.
– Так Финч - наш последний компонент?
– Да! Вам нужно спешить, пока он не разрешил себе умереть, и надо принять его в свой мозг. Он лежит в задней комнатке, в лавке... Торопитесь...
И Стэк снова погряз в своих мечтах о кровавых побоищах, а Лумис забормотал о голубых пещерах Ксанаду.
Кромптон поднял свое тело с постели и дотащил его до двери. В конце улицы он разглядел лавку Стэка. "Доберись до лавки!" - приказал он себе и, спотыкаясь на каждом шагу, поплелся вдоль улицы.
Дорога растянулась на миллион миль. Тысячу лет полз он по горам, перебирался через реки, болота, спускался в пещеры, ведущие к центру Земли, и подымался наверх, и переплывал нескончаемые океаны до самых дальних берегов. А завершилось это путешествие в лавке Стэка.
В задней комнате, на кушетке, укрытый до самого подбородка простыней, лежал Финч - последняя надежда на реинтеграцию. Взглянув на него, Кромптон понял всю тщетность своих усилий.
Финч лежал совсем тихо, уставившись в пустоту отсутствующим, неуловимым взглядом. У него было белое, широкое, абсолютно ничего не выражающее лицо идиота. В плоских, как у Будды, чертах застыло нечеловеческое спокойствие - он ничего не хотел, ничего не ждал. Тонкая струйка слюны стекала изо рта, дыхание было почти незаметно. Самый неполноценный из четверых, он был олицетворением флегматичного Духа Земли, который делает человека пассивным и безразличным ко всему.
Кромптон подавил в себе подступающее безумие и подполз к кровати. Он вперил взгляд в глаза идиота, пытаясь заставить Финча посмотреть на него, узнать и соединиться с ним.
Финч ничего не видел.
Кромптон уронил свое измученное, усталое тело на постель рядом с идиотом и стал безучастно наблюдать, как его сознание погружается в мир иррационального.
В это мгновение Стэк пробудился от мечтаний о мщении и одновременно преисполнился реформаторским рвением. Вместе с Кромптоном он принялся побуждать Финча посмотреть и увидеть их. Даже Лумис собрался с силами и присоединился к ним, преодолев свое изнеможение и страх.
Усилия всех троих были направлены в одну точку. И Финч, пробужденный тремя четвертями своего "я", отчаянно взывающими к воссоединению, наконец ожил. В его глазах мелькнуло осмысленное выражение. Он узнал. И присоединился к своим измученным братьям.
ЧАСТЬ IV
Глава 1
Город Бренх'а расположен на восточном рукаве Инланд Зее, недалеко от устья Злобной реки, в широкий и неспешный поток которой стекаются воды всех болот Дикой Данаиды. Прозванный Жемчужиной Захолустья, он по сути представляет собой современный и быстро растущий международный пакгауз на краю ойкумены, обеспечивающий всем необходимым разношерстное население Йигги и прибывающих на планету путешественников. Фактически это первый - или последний, в зависимости от точки зрения, - аванпост цивилизации, улицы которого, особенно субботними вечерами, обычно забиты пестрыми толпами народа.
Самой известной достопримечательностью Бренх'а безусловно является ресторан "Караван-сарай Макса" на улице Литл Дог, сразу за памятником Джону Чивви, нежному певцу Бэдленда. "Макс" - это целый музей с анфиладой залов, в которых представлено кулинарное искусство двадцати четырех миров. Это единственное место на Йигги, где привередливый некчериз с планеты Рамбл может получить чашечку своей любимой скоблянки из мозгов и клубней, прибывший издалека моряк с Драмфитти насладится заливным из кошатники, а Нью-Йоркцы с Сола III найдут свои родные пастрами, сувлаки и пикули с укропом.