Миры Роджера Желязны.Том 18
Шрифт:
— Мы — временные жизненные формы, — сообщил незнакомец, — такие новые, что еще не получили названия. Однако есть вероятность, что это все — реальность, то бишь — достанется нам после вас в наследство. Вот мы и решили осмотреться заранее.
Ученые богословы вникли в происшествие и постановили, что его не было. Доклад сторожа приписали безотчетным галлюцинациям. Однако решение запоздало, вреда было не исправить, люди слышали рассказ и поверили, паника в городе нарастала.
Глава 7
Паломники набились в общую залу гостиницы, по очереди ворошили угли в очаге и ждали новых указаний. Им следовало радоваться и ликовать, ведь испытание завершилось. Однако погода спутала все карты.
Они преодолели тяготы, они сюда добрались, и вот они здесь, и все паршиво. Должно было быть иначе. Сильнее всех переживал Аззи. Он видел: его провели, не дали доиграть пьесу, хотя и не понимал, кто и как.
В тот вечер, когда Аззи сидел у огня и думал, что же делать дальше, в дверь постучали. Хозяин крикнул:
— Мест нет, проходите дальше!
— Мне надо поговорить с одним из ваших постояльцев, — отвечал красивый женский голос.
— Илит! — вскричал Аззи. — Ты?
Он замахал руками хозяину, тот нехотя отворил дверь. В комнату вылилось целое ведро дождевой воды и вошла прекрасная черноволосая женщина с лицом отчасти ангельским, отчасти бесовским, что придавало ему ни с чем не сравнимое очарование. На Илит было простое желтое платье, расшитое фиалками, небесно-голубой плащ с серебряной опушкой и ярко-алое покрывало на голове.
— Аззи! — вскричала она, устремляясь к демону. — Ты цел?
— Разумеется, — отвечал Аззи. — Тронут твоей заботой. Никак ты изменила отношение к флирту?
— Ты все такой же! — хохотнула Илит. — Я здесь, потому что верю в честность, особенно в том, что касается Добра и Зла. Я считаю, что с тобой поступили дурно.
Илит рассказала, как Гермес Трисмегистус поймал ее и вручил смертному по имени Уэстфолл, как она сидела в ящике Пандоры и выбралась с помощью Зевса.
— Знаю, ты считал Гермеса своим другом, — заключила Илит, — а он, похоже, под тебя копает. Другие олимпийцы, возможно, с ним.
— Много они из Посветья не навредят, — сказал Аззи.
— Но они уже не в Посветье! Они сбежали, и, боюсь, виновата я, хотя и не нарочно.
— Может, это и впрямь они все перебаламутили, — задумался Аззи. — Я раньше грешил на Михаила — сама знаешь, он не спускает мне и малюсенького торжества, — но это явно не его рук дело. Илит, кто-то призвал монголов!
— Не понимаю, что олимпийцы имеют против тебя, — сказала Илит. — Им-то что до твоей безнравственной пьесы?
— Боги заинтересованы в нравственности, — отвечал Аззи, — но ради других, не ради себя. Думаю, за их вмешательством кроется что-то другое. Не удивлюсь, если старые боги платят таким образом за возврат к власти.
Глава 8
Погода всех допекла. Аззи встал и выглянул наружу. Ему хватило беглого взгляда, чтобы понять: ветра дуют не из одного источника. Они зарождались «на севере», откуда всегда берется ненастье. Но что значит на севере? Как далеко на севере? На севере от чего? И кто там на севере делает погоду? Аззи решил разобраться и, если выйдет, исправить.
Он объяснил Аретино, куда собрался, и открыл окно. В комнату ворвался пронизывающий ветер.
— Это может быть опасно, — заметил Аретино.
— Может, — отозвался Аззи, расправил крылья и взмыл в высоту.
Демон покинул Венецию и устремился на север — туда, откуда берется погода. Пролетел над Германией, видел много плохой погоды, но вся она была явно пришлая с севера. Пролетел над Северным морем, посетил Норвегию и убедился, что там вовсе не рассадник ветров, а скорее перевалочный пункт. Ринулся против ветра в Финляндию, где живут лапландцы, признанные насылатели бурь; однако в каждом уголке этой плоской, заснеженной, поросшей соснами страны выяснялось, что ветры зарождаются не «здесь», а «вот там», севернее.
Наконец Аззи достиг области на вершине мира, откуда с устрашающей скоростью и регулярностью вырывались ветра. Они неслись над промерзшей тундрой бесконечным непрерывным потоком, больше напоминавшем морское волнение, чем воздушные струи.
Аззи пробивался все дальше на север, где весь мир сужается и сходится в точку. Наконец он достиг Крайнего Севера и здесь увидел высокую узкую ледяную гору. На горе стояла башня, такая старая, что могла быть воздвигнута раньше всего мироздания, когда существовало единственно это место.
Башня венчалась площадкой, на которой стоял нагой исполин с всклокоченными волосами и зверским выражением лица. Он качал огромные мехи, откуда и вырывались ветра. Все они брали начало от этой башни.
Ветер беспрерывным потоком дул из мехов и попадал в трубы диковинной машины.
За чем-то, больше всего похожим на органную клавиатуру, сидело странное существо и множеством гибких щупальцеподобных пальцев нажимало на клавиши, придавая обличье и форму проходящим сквозь трубы ветрам. То была аллегорическая машина из тех, что измышляют церковники, пытаясь объяснить природные явления. Из труб обработанные ветра попадали в окошко и начинали свой путь на юг, во все точки земного шара, а особенно в Венецию.
Но почему в Венецию? Аззи сфокусировал рентгеновское зрение, которым все демоны обладают, однако редко пользуются — больно сложная это штука, все равно как делить в уме столбиком большие числа. Теперь, взглянув, Аззи увидел, что подо льдом на земле проложены линии Лея, они-то и направляют и усиливают воздушный ток.
А как насчет дождя? Здесь, на Крайнем Севере, все было сухое, морозное и блестело, как с иголочки, без малейшей примеси сырости.
Аззи огляделся и не увидел никого, кроме исполина с мехами и другого, оператора ветряной машины. Он сказал обоим: