Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств
Шрифт:
Хлюп-чавк, вела со мной беседу тропинка. Надо понимать, ворчала: «Ходят тут всякие туда-сюда, совсем уже раздолбали». Что ж поделаешь, судьба такае у тропинок, планида… Вот и мне теперь по поводу своей планиды планы надо строить. Сценарий исчерпан, самому надо думать.
А в голову лезло ретро. Понятное дело, не пущали долгое время, теперь давление выравнивается.
Я вспомнил, как Леший извлек меня из бездны отчаяния, в которую я себя заталкивал с помощью, мягко говоря, запрещенных к употреблению средств. Самое глупое — я пытался забыться, уйти в глюконат бытия, а в нем все повторялось с еще большей отчетливостью, с безумными крупными планами, которых я в реале не видел и видеть не мог. Вот и сейчас я увидел лицо Настёны за мгновение до… И будто лед продрался
— Это будет твоя последняя роль, и, возможно, ты встретишься с Настёной… в некотором смысле, — соблазнял меня Евсей.
— В каком смысле? — добивался я.
— Если будешь сниматься, узнаешь, а если не будешь — тебе и знать не положено, — не сдавался Леший.
Он умел заинтриговать и знал, чем кого зацепить. Со мной это проделать было нетрудно. Я и так жил в нереальном мире, в мире длящегося ужаса, а он предложил переместить меня туда, где Настёна. Я с трудом понимал его задумку, но мне и не требовалось понимать, мне необходимо было надеяться. А для этого пришлось напрячь интеллект и, во-первых, наизусть выучить Первоисточник, во-вторых, вникнуть в исторические документы и в некоторые современные социологические теории. Леший говорил, что, для того чтобы правильно вести роль, я должен понимать, что происходит на самом деле. Он — сволочь и садист, но гений, только сейчас я начинал потихоньку понимать, насколько он был прав.
— И что ты предлагаешь? — спросил я, когда дал предварительное согласие, — соблазн встретить Настёну был непреодолим.
Хотя я разумом понимал, что этот соблазн граничит с мистикой, а значит, с обманом. Но в тот момент обмануть меня было несложно, ибо я сам был обманываться рад.
— Сделать фильм, адекватный нынешнему моменту, — сделал Евсей жест ладонями, должный означать бессмертное: «Элементарно, Ватсон!»
— Что ты имеешь в виду? — насторожился я.
Этот его легкий тон не предвещал ничего хорошего. Чем беспечнее он меня соблазнял на роль, тем больше моей кровушки она потом забирала.
— Как что? — якобы удивился он. — Мы снимаем фильм на натуре в реальном лесу с реальными Подругами и реальными деревнями с реальными аборигенами.
— Фи-и-и, — разочаровался я. — Ты меня удручаешь, Леший! Реалити-шоу — это даже не прошлый, а позапрошлый век. Тощища и скучища непрофессиональная! И сниматься в них — скука смертная, и смотреть без антирвотного невозможно.
— Тем не менее, — усмехнулся он, — в нынешних рейтингах современные реалити-шоу стали выходить на первые места. Зритель перестал верить актерам и режиссерам, он жаждет правды жизни, зрителя нельзя заставить смотреть, читателя нельзя заставить читать, их можно только привлечь, а привлечь можно, только заинтересовав. Надо осваивать новые территории. Это будет якобы реалити-шоу, а на самом деле постановка книги.
Об этом я уже и сам догадался.
Тогда-то я и понял элементарную истину, что ежели планетарному гомеостату что-то понадобится для сохранения гомеостазиса, то он выжмет это из тварей своих без особого труда — они сами, захлебываясь от восторга, все обоснуют теоретически и воплотят практически. Сначала сверкнут философскими идеями, до коих якобы сами додумались, потом опсевдонаучат в социальных теориях, разжуют их в художественных произведениях, проглотят в ролевых и компьютерно-фантоматических играх и наконец внедрят в технологиях и реалиях жизни.
Обмолвился Циолковский о том, что человечеству придется стать «лучистым», превратиться в вид, способный жить в космосе, — и появились «бегунцы» Саймака, «людены» Стругацких, их же идея «вертикального прогресса». А потом пришли компьютерщики-фантоматчики, приучили поколение к виртуальному «люденному» бытию, и появились технологии «киборгизации» человечества, а через поколение ушли с планеты и первые реальные «людены».
Обмолвился Лао-цзы о дао, ведущем в направлении, противоположном вектору технологического прогресса, и через несколько веков Руссо и Торо призвали человечество назад, к
Сначала объявили запретной зоной громадный лесной массив. Три «З», или ЗЗЗ, — Зеленая Запретная Зона — официально биологически опасный для человечества объект. Так оно, кстати, и было. Там организовали Управление Зоной и биостанцию, которые проводили генетические эксперименты над лесом и его обитателями, подготавливая экологическую нишу к приему новых жителей. Потом стали поступать первые партии Флоры, они тоже подвергались генетическому трансформированию в неизвестном широким массам и им самим направлении, но в целях адаптации к жизни в лесу. Это и было началом Исхода…
Планетарный гомеостат сработал четко: принялся уменьшать техногенную нагрузку на планетарную экологическую нишу, когда эта нагрузка стала приближаться к критической. Часть человечества пошла по пути киборгизации, с тем чтобы со временем покинуть планету навсегда, часть двинулась по пути андрогинизации, дабы стать частью природы, не нагружая ее продуктами своей жизнедеятельности, а, напротив, очищая от засорения и вылечивая от цивилизационных болезней. А оставшаяся часть уже не была для планеты столь обременительна. Эта часть наше кино и смотрела. Тем, кто в космосе и в лесу, наши драматургические игрушки — пустой звук. Не слишком приличный к тому же.
Все это нам объясняли еще в школе, поэтому моментально и высветилось в памяти.
Да, Леший был прав: винить некого, я сам на все согласился, даже зная книгу и сценарий. Сейчас вспоминается, что я планировал вывернуться: они далеко, а я на месте все сделаю так, как захочу. Если я второй раз обрету дочку, то ни за что ее не потеряю! Как бы ни брызгал слюной режиссер, как бы ни исходил бессильной злобой, фильм будет снят по моему сценарию! Так я планировал. А потом шандарахнулся головой о дерево… Вот черт! Забыл спросить у Лешего, хотел он меня угробить или добивался близости к Первоисточнику? Или вообще случайный сбой? Что бы он делал, если бы я копыта откинул? Впрочем, фильм снят, вопросы задавать поздно.
Я скакал по болоту почти как лягушка или мертвяк. И что за бред несли деревенские, что болота непроходимы для человека? Хотя сколько народу уже на моей памяти утонуло! И воры еле своего вытащили. Как его? Семиглазый, что ли? Вот уж имечко придумали! Где, интересно, у него остальные пять глаз?.. Ведь они из пальца имен не высасывают, а что видят, так и называют…
На холм возле треугольной деревни поднимался с содроганием. Чтоб мне прыгающим деревом стать, если бы не сценарий, не Первоисточник, ведь отдал бы я им Наву, как пить дать отдал бы, потому что околдовали они меня, загипнотизировали накрепко. Гиноиды, блин… Только мои собственные суперизлучатели спасли — заставили их по сценарию танцевать. Карл-то уж точно никаким Карлом не был, а был несчастным подручным, видимо с биостанции, как настоящий Карл. То есть литературный… Совсем запутался. А если бы?.. Почему-то пребывание Навы в том озере, где она пребывала ныне, казалось мне предпочтительнее здешнего треугольного озера. Странная логика, но что-то в ней было разумное.