Мисс Марпл в Вест-Индии

Кристи Агата

— Думаю, как ни у кого другого, — уверенно заявила мисс Марпл.

— Ну, и как вы себе это представляете?

— Я думаю, вы согласны со мной, что вы умны?

— Конечно, я не глуп, — похвастался мистер Рейфил. — Гораздо умнее всего этого сброда.

— А при наличии ума, — продолжила мисс Марпл, — вы вполне смогли бы преодолеть физические трудности, будь вы убийца.

— Но это потребовало бы действий!

— Да, — сказала мисс Марпл, — это потребовало бы действий, и вы, я думаю, сами бы получили от этого немалое удовольствие.

Мистер Рейфил довольно долго таращился на нее и затем внезапно расхохотался.

— Ну, вы и наглая! — сказал он наконец. — А с виду прямо божий одуванчик. Вы и в самом деле думаете,

что я убийца?

— Нет, — ответила мисс Марпл, — не думаю.

— Почему?

— Ну, как вам сказать, просто потому, что вы умны. Вы можете заполучить все, что угодно, не прибегая к убийству. Убивать — занятие глупое.

— И кого, черт подери, захотел бы я убить?

— Это интереснейший вопрос, — смутилась мисс Марпл. — Я еще не имела удовольствия достаточно побеседовать с вами, чтобы развить его в теорию.

Улыбка мистера Рейфила стала шире.

— Беседы с вами могут быть опасны, — заметил он.

— Беседы всегда опасны, если у вас есть что скрывать, — в тон ему ответила мисс Марпл.

— Может быть, вы и правы. Давайте-ка перейдем к Джексону. Что вы о нем думаете?

— Мне трудно что-нибудь сказать. У меня не было возможности поговорить с ним.

— И у вас нет никаких мыслей на его счет?

— Он мне напоминает немножко, — сказала она в раздумье, — одного молодого человека из городской конторы поблизости, где я живу, по имени Джонс Пэрри.

— Ну, и? — спросил мистер Рейфил и сделал паузу.

— Он не был, — сказала мисс Марпл, — особенно приятным.

— Джексон, прямо скажем, тоже не сахар. Он обслуживает превосходно. Специалист первоклассный. Что у него на уме? Ему чертовски хорошо платят, и потому он все сносит. Как доверенное лицо я бы его не взял, но я ему и не доверяю. Может, прошлое у него безупречное, а может, и нет. Со мной он обращается, как подобает, но я различаю у него, я бы сказал, нотки скрытности. К счастью, у меня нет преступных секретов, и я не подхожу для шантажа.

— Нет секретов? — задумчиво спросила мисс Марпл. — Без сомнения, мистер Рейфил, у вас есть деловые секреты?

— Только Джексон до них не доберется, нет. Джексон — большая лиса, можно сказать, но я не могу его представить убийцей. Я бы сказал, это совсем не его занятие. — Он помедлил с минуту и неожиданно сказал: — А вы знаете, если взглянуть со стороны на это безумное дело: майор со своими дурацкими россказнями и прочее, то покажется, что силы пошли не туда. Так как человек, которого должны были пришибить, это я.

Мисс Марпл посмотрела на него с некоторым изумлением.

— Самое то, что надо, — пояснил мистер Рейфил. — Кто обычно жертвы таких историй? Старики с большими деньгами.

— И многие желают им отправиться на тот свет, чтобы заполучить их деньги, — кивнула мисс Марпл. — И это правда?

— Ну, — задумался мистер Рейфил, — я могу насчитать человек пять-шесть в Лондоне, которые не станут рвать на себе волосы, прочти они мой некролог в «Таймсе». Но все они не зашли бы так далеко, чтобы заполучить мое состояние. И, в конце концов, с чего бы им его получать? Я знаю, что умру когда-нибудь. Ежу понятно. Эти поганцы вкупе с докторами и так удивляются, что я еще не дал дуба.

— У вас, конечно, необычайная воля к жизни, — сказала мисс Марпл.

— И, я полагаю, по-вашему это странно?

Мисс Марпл покачала головой.

— О, нет, — ответила она, — по-моему, это вполне естественно. Жизнь, когда ее проживаешь, становится гораздо ценнее, она полна для тебя интереса, хотя, кажется, что ты уже его утратил. Возможно, этого и не должно быть, но на самом деле это так. Когда ты молод, здоров и крепок, и впереди еще вся жизнь, она не представляется тебе особенно ценной. Это юные могут легко покончить с собой от несчастной любви, порой от мучительной непреходящей тревоги. Но старые люди знают, как удивительно интересна и как драгоценна жизнь.

— Ха, — фыркнул мистер

Рейфил. — Вы только послушайте этих двух старых кляч.

— А разве это неправда? — спросила мисс Марпл.

— Еще бы! — ответил мистер Рейфил. — Конечно, правда. Но разве по-вашему я не прав, когда говорю, что я-то и должен стать жертвой?

— Это зависит от тех, кому будет выгодна ваша смерть, — сказала мисс Марпл.

— На самом деле — никому, — ответил мистер Рейфил. — Моих конкурентов по бизнесу, для которых, как я уже сказал, устранение меня от дела было бы только удобно, мы оставим в стороне. Я не такой дурак, чтобы делить состояние между моими родственничками. С некоторым усилием они получат кое-что после того, как львиную долю заграбастает правительство. О, нет, обо всем этом я давно позаботился. Доверенности, дарственные и все такое.

— Джексон, к примеру, получил бы что-нибудь в случае вашей смерти?

— Ни гроша бы не получил, — весело сказал мистер Рейфил. — Я плачу ему вдвое против того, что ему платили бы еще где бы то ни было. Это потому, что он выносит мой дурной характер, и он прекрасно знает, что, если я умру, он останется на бобах.

— А миссис Уолтерс?

— То же самое и с Эстер. Она хорошая девушка. Первоклассный секретарь, умная, уравновешенная, меня понимает с полуслова, если я выйду из себя, она и бровью не поведет, а ведь ей навряд ли нравится, что я ее третирую. Ведет себя, как нянька с буйным и скверным ребенком. Временами она меня немного раздражает, а кто нет? С ней все совершенно ясно. Она вполне заурядная молодая женщина, каких много, но лучшего работника у меня не было. У Эстер была тяжелая жизнь — когда-то она вышла замуж за человека, который оказался не особенно хорошим. Я бы сказал, она никогда не судила строго, если речь зайдет о мужчинах. Бывают такие женщины. Они по уши втрескиваются в того, кто расскажет им о себе что-нибудь жалостное, и всегда убеждены, что он нуждается в истинно бабьем понимании. Понимать-то тут чего? Что сразу после женитьбы он лыжи навострит и пустится во все тяжкие? Но, конечно, такой мужчина никогда этого не сделает! Как бы то ни было, к счастью, этот ее распрекрасный муженек помер: надравшись на какой-то вечеринке, полез прямо под автобус. Эстер нужно было растить дочь, и она опять вернулась к секретарской работе. Она у меня уже пять лет, и я совершенно ясно сказал ей с самого начала, чтобы в случае моей смерти она ни на что не рассчитывала. Я платил ей очень много с самого начала и ежегодно увеличивал ее жалованье более чем в четверть. Какими бы скромными и честными не были люди, доверять нельзя никому. Вот почему я и сказал Эстер совершенно определенно, что после моей смерти ей надеяться не на что. Каждый год, который я проживу, ее жалованье будет расти, и если большую часть из него она откладывает, я думаю, она это делает, к тому времени, когда я сыграю в ящик, она будет вполне обеспеченной женщиной. Я взял на себя образование ее дочери, на имя которой положил кое-какую сумму. По достижении совершеннолетия она ее получит. Итак, Эстер Уолтерс очень удачно устроилась, и моя смерть, позвольте вам сказать, означала бы для нее серьезный финансовый ущерб. — Он очень серьезно посмотрел на мисс Марпл. — Она прекрасно все это понимает. Она очень здравомыслящая, Эстер.

— А они ладят с Джексоном? — спросила мисс Марпл.

Мистер Рейфил быстро взглянул на нее.

— А вы заметили что-нибудь? Да, по-моему, Джексон к ней примазывается, особенно в последнее время. Он смазливый парень, ничего не скажешь, но тут ему не светит. И прежде всего из-за классовых инстинктов. Она ведь на порядок выше его. Не ахти как много. Занимай она и в самом деле высокое положение — проблем бы никаких не было, но для низшего среднего класса это все имеет значение. Ее мать была учительницей, а отец — банковским служащим. Нет, она не сваляет дурака насчет Джексона. А про него я осмелюсь сказать: хоть видит око, да зуб неймет.