Мисс Винчестер
Шрифт:
– Когда ты в последний раз ела? – строгим отцовским тоном спросил Дин. Немного неожиданный вопрос, если честно, и он застал меня врасплох.
– Не помню. Кажется, вчера ночью, – быстро солгала я. Не хватало еще, чтобы меня вычитывали как маленькую из-за того, что я вовремя не покушала. Гипертрофированная опека меня не прельщает.
– Лжешь. Раз уж Господь Бог наградил меня таким «замечательным ребенком», то я имею полное право кормить тебя с ложки, пока не стукнет восемнадцать. Так что если такой расклад тебя не очень радует, советую все же спуститься самостоятельно и без применения силы с моей стороны.
– Еще приставь к моей спине
Уныло. Слишком уныло, тихо и напряженно, чтобы есть. Не знаю, почему родители так отчаянно молчали, то и дело переглядываясь, но это мягко говоря настораживало.
– Такая угнетающая атмосфера и была запланирована или вы шокированы тем, что я все еще существую где-то в пределах этого дома? – уточнила я, обращаясь преимущественно к матери. Если Винчестер иногда наведывался ко мне в комнату и пытался вывести на разговор по душам, используя «тонкие и мастерски завуалированные намеки», которые с легкостью раскусил бы любой пятилетний ребенок, то Эмили, видимо, вообще позабыла о таком совершенно незначительном факте своей биографии, как рождение ребенка шестнадцать с половиной лет назад.
– Не говори глупостей, Джен. Кушай лучше, мама старалась, – попытался усмирить меня отец, подкладывая на тарелку нечто, отдаленно напоминающее бифштекс.
– Спасибо, но я предпочитаю употреблять в пищу заранее убитых животных, а это мясо настолько плохо прожарено, что скоро начнет есть мой салат. Так что я обойдусь соком, – процедила я, с вызовом глядя на мать. Внутри бушевало желание побольнее задеть ее, ужалить, лишь бы хоть как-то отомстить за полное игнорирование. Глупо, по-детски, но слишком необходимо.
– Не думаю, что ты вправе так со мной разговаривать, – не отрываясь от трапезы, наигранно равнодушным тоном ответила женщина. Желание принести моральную боль резко сменилось потребностью ответить матери физической, но я подавила его до того, как ситуация начала выходить из-под хладнокровного контроля.
– Не думаю, что ты вправе делать мне замечания. И вообще, с каких это пор ты слушаешь то, что я говорю? Это уже самая настоящая ломка стереотипов, ведь я привыкла, что ты вспоминаешь о моем существовании лишь тогда, когда из этого можно получить хоть какую-то выгоду: с моей помощью утереть нос матери Саманты, например. Ах да, еще ты очень любишь строить из себя примерную мамочку перед моим отцом. Очаровательно.
– Дженнифер, не стоит, – одернул меня Винчестер, мягко накрыв мою ладонь своей. Его огорчали подобные перепалки, ведь в любом случае ему придется отказаться от нейтралитета и встать на чью-то сторону. Кого бы он ни поддерживал, чью бы точку зрения не разделял, ущерб все равно был достаточно велик, ведь Эмили не уступала мне ни в обидчивости, ни в злопамятности.
– Наивно думать, что твои предупреждения кого-то остановят, Дин. Слишком необузданный характер, а если вспомнить и о вашем герое-любовнике… – неосторожно произнесла мать, поднимаясь из-за стола. – Милый, помоги с посудой, пожалуйста.
– Причем тут Кастиэль вообще?! – сорвавшись на крик, бросила я, вскакивая вслед за Эмили. – От него уже две недели ничего не слышно, а ты его сюда приплетаешь! Я в норме, слышишь? В норме!
– Своим криком ты только доказываешь мою правоту. Как только он появился,
– Эмили, хватит! – прикрикнул Дин, ожидая от меня новой вспышки гнева, вызванной повторным упоминанием ангела, но все получилось немного не так, как он ожидал.
– Она права, пап. В каком-то смысле. Кастиэль сделал меня слабее, но я справлюсь. Уже справляюсь.
Теперь пришла моя очередь удивляться. Я-то привыкла к сдержанному отцу, старающемуся подавлять свое недовольство хотя бы при мне и матери, но каждому терпению приходит конец, стоит лишь случайно потянуть за нужный рычажок.
– Он не виноват в том, что ты не умеешь себя контролировать! Сколько можно сваливать свою вину на других, Дженнифер?! Неужели тебе так сложно признать, что на этот раз ты облажалась? – крик Винчестера больше был похож на звериное рычание, чем на человеческий голос. Впервые я видела его настолько агрессивным по отношению ко мне.
– Смешнее всего это слышать от человека, который бросил свою семью, испугавшись ответственности.
– Я пытаюсь все исправить, а ты просто прячешь голову в песок. Конечно, это же так по-взрослому: притворяться, что все замечательно, прятаться от проблем в сигаретном дыме и лгать окружающим.
– По-моему, именно этим взрослые и занимаются, – небрежно бросила я, стремительно выходя из дома, предварительно одарив родителей мрачным взглядом. Не задумываясь ни на секунду, быстрым движением выловила из кармана отцовской куртки ключи от машины и выбежала из прихожей. Понадобилось всего лишь пятнадцать секунд, чтобы в несколько прыжков добраться до Импалы и, заведя мотор, вдавить педаль газа в пол, срываясь с места под звуки визжащих шин и крик отца, наконец вспомнившего, что шестнадцатилетним дочерям доверять нельзя.
Прячу голову в песок? Хорошо, папуль, буду продолжать в том же духе, все, как ты и завещал потомкам, исчезнув с горизонта десяток лет назад. Может, хоть наблюдая за своей тачкой, скрывающейся за поворотом, ты почувствуешь то, что ощущала я в свой день рождения, простояв в ожидании тебя на улице несколько часов, насквозь промокнув под проливным дождем и подхватив чуть ли не воспаление легких.
Угнать машину было не самой лучшей идеей, так как мои навыки вождения оставляли желать лучшего. Ну ничего, будем бороться с перенаселением на планете доступным способом, теорию Золотого Миллиарда никто не отменял. Экспериментальным путем я узнала, где находится педаль газа, а назначение коробки передач мне и так известно, так что ситуация не такая уж и пугающая, если не учитывать мнение пешеходов, в ужасе отскакивающих от несущейся на всех парах Импалы. Таким манером, пугая себя и окружающих, я пересекла мост и выехала на Мемориал Драйв, намереваясь как можно скорее покинуть пределы Монтпилиера. Раздражал и этот город, и его жители, и даже каждая улочка, напоминающая либо о ссорах с отцом, либо о Кастиэле.