Миссионер
Шрифт:
Он повернулся к Андрею и долго изучал его. Андрей потягивал квас и безмятежно любовался проделанной земляной работой. Там, на грядке, все еще копались «девчонки», ворча на прохлаждающихся мужиков, духоту и прогнозируя грозу.
— А ты, Андрей, чем на хлеб зарабатываешь?
— Строю.
— Мне нужен в помощники свой человек. Вокруг меня на работе одни сволочи продажные. Юрик говорил, что ты честный малый. Хочешь со мной поработать?
— Не-а.
— Ты ж не знаешь еще ничего.
— Как не знать. Справки, отчеты, звонки,
— Во дает! — сосед метнул в Юру взгляд. Тот молча улыбался. — Это вот так об нас народ думает?
— Я не ругаюсь матом, поэтому мнение народа «об вас» пока замолчу.
— Слушай, Андрей, ты мне нравишься все больше. Ты первый за несколько последних лет, кто так со мной говорит.
— Это потому, что за забор этого дачного местечка такие, как я, обычно не попадают.
— Ладно, парень, ладно. Давай пока нежные чувства народа к своим верным слугам, как ты говоришь, «замолчим». Тебе чего, денег не надо? Да перед тобой на задних лапках целые регионы будут прыгать. Это же власть! Это же — силища! — сосед мазнул по лицу обильно выступивший пот.
— Я где-то читал, что богатый — это не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. В этом смысле у меня все в порядке. А власть... ложь все это. Все те, которые у нынешней власти, — марионетки деревянные, не больше. А это опьяняющее чувство своей значительности — от слепоты и помрачения ума.
— Это что-то новенькое, — сосед встал и навис своим округлым животом над сидящим в низком шезлонге Андреем. Юрий, еле сдерживая смех, любовался мизансценой.
— Наоборот, старо все это, как наш падший мир, — Андрей говорил тихо, почти шепотом.
— Борис, я же тебе говорил, что он не такой, как мы, — все шире улыбался Юрий, глядя на своего нервного соседа.
— Как это не такой? У него что, две головы или он не мужик? — вздрагивая потным животом, вопрошал сосед. — Или он чокнутый совсем? Э, нет! Вот это вряд ли… Тут что-то другое. Тут принципиальное! У меня подчиненные аж подметки рвут — лезут наверх, а этот... мягко выражаясь, брат твой, понимаешь, и ухом не ведет. Я ему такое! А он... Так что попрошу ваших объяснений, молодой человек!
— Что это вы так... шумно? Было бы из-за чего. — Андрей указал на лавку — сосед послушно сел. — Что странного в том, что я не жадный? Ну, не надо мне ваших золотых игрушек. Примите это как аксиому, как мое право выбора, что ли. Есть у меня все, что нужно. И не потому, что я такой талантливый или сильный, а потому, что дается мне все это ни за что! И чем более ни за что, тем более я могу иметь.
— Во завернул! — сосед снова зыркнул на Юрия, ища поддержки, но тот лишь вежливо улыбался. — Ну-ка, Юрик, плесни еще, что-то не понял без бутылки. Как это «ни за что»? Ты наследник Онассиса? Кладоискатель? Это где ты видел бесплатные пирожные? В мышеловке?
— Вот видите, какую очередь ложных догм вы изволили выдать. Вам так сказали — вы и повторяете. А не пробовали в них усомниться?
— Так ведь на практике каждый день догмы эти проверяем. «Я начальник — ты дурак», «Что потопаешь — то полопаешь», «Как подмажешь — так поедешь» и тэ де. Как это: «ни за что»? Все нужно мозгами своими прокапать, все ножками протопать, мелочишкой прозвонить, а как же!
— Вы забыли, Борис Борисыч, еще одно — совесть придушить, чтобы не особенно вопила.
— А ну-ка покажи мне этот орган! Вот голова, вот рука, — тыкал он пальцем в части своего тела, — вот пузо, вот... не скажу что... А где эта — как там ее?.. Может быть, раньше она у кого-то и наблюдалась, только эти реликты уже в музеях под стеклом пылью покрылись.
— Если бы так было на самом деле, то все бы уже кончилось. На этих особях с этим органом, все еще живых, несмотря на ваши упорные усилия, вся жизнь пока и держится.
— Как говорят математики, за малостью величины давайте ее отбросим.
— Это не математика. Здесь все наоборот — малость эта всю жизнь на себе держит. Хотя думаю, что можно и математически кое-что изобразить. Ежели корректно поставить условие задачи. Совесть — это голос нашей души. Душа человека вечна, она навечно создана и дарована нам ни за что. Таким образом, все конечное (деньги, власть человека, жизнь с ее удовольствиями и пр.) по сравнению с бесконечностью превращается в ничто. Чтобы оценить, разделите любую конечную величину на бесконечность — и получите в результате нуль. Теперь ответьте на вопрос (себе в первую очередь): зачем целью жизни делать конечное, когда при этом бесконечное остается забытым и невостребованным? Зачем тешить себя каплей-другой, когда рядом — океан безбрежный?
— Это опять же, если... — сосед покрутил пальцем вокруг головы, — она бесконечна. Душа... А вот это нужно доказать.
— Вот этим и займитесь. Это дело, достойное настоящих мужчин. Чего зря ими капать, мозгами-то, чтобы потом от стенокардии лечиться и от ожирения?
— Юрик, мне бы такого в мою псарню — всех своих полканов на цепь посадил бы. — И затем, повернувшись к Андрею и указав пальцем на его нательный крестик: — Так, значит, это не бижутерия? Это у тебя серьезно?
— Это всегда и у всех серьезно.
— И вот это дает тебе «ни за что» — все?
— Не все, а то, что для вечного необходимо. Полезное.
— Может, научишь?
— Это пожалуйста. Мой телефон — у брата.
— А работать со мной — это к тебе бесполезно?
— Лучше вы со мной. Честные деньги — это такое богатство!
— Слушай, Андреище! Я все понял! Мы с тобой похожи. Мы с тобой обладаем властью, властью над людьми. Я даже допускаю, что ты — большей, чем я...
— Снова ошибочка. Я — никто. Ничего своего не имею. Я нищий с протянутой рукой. И если мне много подают, то мне много и раздать надо. Так что вам от меня никакого проку не будет.