Миссионер
Шрифт:
— Имей совесть, Серега... — приструнила она мужа, но потом тихо улыбнулась и взъерошила ему шевелюру, — людоедушка ты мой...
— Андрей, пойдем к тебе, поговорим, — Лена встала и потянула Андрея за руку к двери.
— Давай кофе на кухне приготовим, — предложил он, когда они вышли из Светиной комнаты и остановились за закрытой дверью.
— Давай, — тихо выдохнула Лена, опустив голову.
Пока Лена нервно курила, присев на табуретку, Андрей жужжал кофемолкой, ставил турку на огонь,
— Ты правду сказал, насчет обета?
— Если я говорю что-то, то это правда.
— А что за Алена вокруг тебя кругами ходит?
— Она мне как сестра. У нее проблемы, и я пытаюсь помочь с ними справиться.
— Теперь ты всем помогаешь? Или только молодым и красивым женщинам?
— Помогаю всем, кто ко мне обращается. Это мой долг. А кроме тебя для меня женщин нет. Представительницы противоположного пола могут быть для меня или сестрами, или матушками.
— Говорят, что ты мать до инсульта довел. Это так?
— Конечно, есть в этом и моя вина... Даже самая большая. Мне кажется, если я пришел к Богу, то и все обязаны тут же бежать в храм. А люди — они такие разные. Одним для спасения нужен пожизненный монашеский подвиг, другим — достаточно монетку нищему дать. Так что не мне учить — сам неуч.
— И все-таки помогаешь, советуешь, учишь...
— За что и получаю…
— Андрюш... — Лена запнулась, — а... можно... я останусь у тебя?
— Мне этого очень бы хотелось...
— Действительно?!
— ...очень бы хотелось... Но теперь уже не могу. Только после венчания.
— Снова! Теперь ты и меня до инсульта хочешь довести?
— Что ты, ни в коем случае, Лена. Ты понимаешь, супружеские отношения без венчания — это блуд. А блуд — это такой же смертный грех, как убийство!
— Да что ты говоришь! Сколько людей живут без твоего венчания — и ничего! Что же все — убийцы?
— Если не знают этого, то, наверное, нет. Но если знаешь, четко это себе представляешь и осознаешь, то, безусловно, — грех, равный убийству!
— Ох, как с тобой тяжело!
— Если грешить — то невозможно тяжело. Просто невыносимо...
— Ладно, пошла я... проводи до двери.
— Лена, если хочешь, мы можем с тобой поговорить об этом еще раз. Столько, сколько хочешь. Я тебе всегда буду рад, правда!
— Пошел ты...
Андрей закрыл за Леной дверь и вернулся в свою комнату. Он перебирал в памяти разговор и перебирал в молитве четки. От тюрьмы не зарекайся
Перед Андреем на эскалаторе стоял мужчина в светлом мятом костюме и по мере подъема раскачивался все сильнее. Сумка через плечо болталась в такт его движениям и задевала обгоняющих горластых парней, бегущих вверх.
Когда подъем завершился, и надо было ступать через порожек на твердую гранитную почву, мужчина запнулся о гребенку и с утробным ворчанием растянулся прямо перед Андреем. Тот перешагнул через беспомощное тело и, стремительно изогнувшись, рывком отбросил его из-под десятков надвигающихся безжалостных ног. Мужчина бессмысленно глянул одним глазом на Андрея, буркнул что-то и прислонился обмякшей спиной к полированному камню стены. Кто-то подошел сзади и успокоенно констатировал: «Пьяный!». Шаги его удалились.
Андрей тряхнул мужчину, поднял на ноги, подхватил под мышки и потащил к выходу. Мужчина то шагал своими неверными ногами, то повисал на Андрее. Толпа вокруг расступалась и сыпала упреками в их адрес: «Нализались уже! Куда только милиция смотрит!»
У выхода из метро их встретила милицейская машина и, несмотря на попытки Андрея что-то им объяснить, грубые руки втолкнули в зарешеченный салон обоих и грохнули запираемой дверцей.
В ближайшем отделении милиции их освободили от вещей и шнурков и втолкнули в камеру предварительного заключения, снова грохнув металлической дверью.
— Во, еще парочка! Точно — у них сегодня облава! — весело раздалось из глубины помещения.
Андрей пристроил мужчину на дощатом настиле, сам присел рядом и оглянулся. На настиле в разных позах сидели и лежали четверо потных узников. В углу свистел и булькал в ржавых потеках унитаз. В камере висел кислый прокуренный перегар. По рукам ходил сырой захватанный окурок. Двое из присутствующих, похожие на студентов, были такими же случайными; зато остальные двое, судя по обилию синих рисунков на коже, — по всей видимости, завсегдатаи подобных мест.
Попутчик Андрея уже мирно спал, ворча на кого-то во сне. Андрей приблизился к соседям и назвал свое имя. Руки ему никто не пожал, а имена свои назвали только двое: «студент» Витек и «зэк» Валера. Остальные только криво усмехнулись и развалились на крашенном охрой грязном настиле.
— Курить есть? — поинтересовался Валера.
— Я не курю.
— Маменькин сынок?
— Конечно. А тебе что, при рождении удалось обойтись без мамы?
— Хамишь?
— Ни в коем случае! Уточняю.
— За что тебя-то загребли, умник?
— Помогал вот ему выйти из метро. Его на эскалаторе как-то сразу развезло.
— А кто он? Костюмчик у него долларов на триста тянет.
— Не знаю. Он случайно передо мной на эскалаторе оказался.
— Сыч, оцени прикид.
Из угла поднялся второй зэк и нагнулся над спящим.
— Не трогай, — сказал Андрей.
— Это еще почему? — прохрипел Сыч.
— Неприлично...
— Чего? — Сыч подскочил к Андрею и дохнул ему в лицо гнилью.