Миссия доктора Гундлаха
Шрифт:
Никакого приветствия, будто они и не расставались. Пинеро садится за его столик, остальные подальше, на ветерке. Размеренно, тоном делового человека Пинеро произносит:
— Видите, мы выполнили, что обещали. Теперь ваш черед. Где ваша лодка? Сколько с вас запросил шкипер?
Гундлах ожидал худшего — угроз, упреков; от деловитости Пинеро на сердце повеяло холодом.
— Вы должны купить его лодку плюс дать надбавку за риск.
— Он ничем не рискует: люди в Ла Уньоне обо всем проинформированы. Если он пристанет к берегу западнее Пунта-Горды, его и пальцем не тронут.
— Лодку-то у него отнимут. Вы же хотите предъявить ее журналистам! Его вы тоже «предъявите»?
— Нет, удовольствуемся вами.
Пинеро покусывает губу.
— Ладно, с этим человеком — его зовут Фернандес, не правда ли? — я разберусь лично. А теперь давайте идите к вашей даме. И объясните ей хорошенько, на каком свете она живет. Если акция не состоится...
Пинеро встает и неторопливо направляется к стойке бара. На какую-то долю секунды у Гундлаха мелькнула мысль: «Откуда им известна фамилия шкипера?..» Но к чему сейчас такая подробность? Куда важнее вот что: они позволили Глэдис поговорить с ним, можно объясниться, договориться!..
Он сидит перед Глэдис, начинает говорить по-французски. Джексон, уставившийся на них, не вмешивается; ему что, безразлично, о чем они будут говорить?
— Почему ты сделал это?— нащупывает Глэдис нить разговора. Внешне она пока спокойна и невозмутима.
— Ради нас обоих. Я пытаюсь действовать...
Она кивает, словно ее предположение подтвердилось.
— Ты как-то сказал: даже падая с большой высоты, надо приземлиться на ноги. Это ты имеешь в виду?
— Я пытаюсь что-то делать, Глэдис, пойми...
— Я понимаю. От нас сейчас требуется одно: быть стойкими...— Не в силах продолжать дольше по-французски — слов не хватает! — она переходит на испанский, не обращая внимания на Джексона и остальных: — Иного пути нет! Что они тебе обещали?
— Главное, что не тронут тебя.
— Я это знаю. Ведь ты уже был в Никарагуа. Но я не хочу, чтобы из-за меня ты стал предателем.
— Подожди, подожди, Глэдис!
Маловразумительный диалог.
Гундлах не знает, как объяснить ей свой план. Он начинает все сначала, пытается дать понять, что еще не все потеряно... Берет под столом ее руку в свои, она не отнимает, но ладонь у нее холодная и вялая, будто неживая... Гундлах наклоняется к ней, хочет погладить завиток волос на виске — что ему сейчас чужие глаза!
— Ганс, дорогой, давай простимся сейчас, пока мы любим друг друга... Любим... И уважаем... И нам нечего стыдиться...
— Не тревожься, Глэдис. Тебе никогда не придется стыдиться за меня! — И быстро, свистящим шепотом, добавляет, склонившись к самому уху Глэдис, как бы для поцелуя: — Если я не смогу достать оружия нашим, враг его не получит!
Глэдис смотрит на него широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни звука и тяжело дыша. Дрожа всем телом, она вскакивает со стула и бросается ему на шею. Это произошло совершенно неожиданно, и никто не успел им помешать. Их отрывают друг от друга, насильно усаживают Глэдис за другой столик. Глэдис вырывается, но Джексон больно вывернул ей руку, и она кричит:
— Сражайся, как в Цюрихе, Ганс! До последнего!..
Джексон попытался закрыть ей рот ладонью, но Глэдис вонзила в нее зубы, и он отдернул руку. Гундлах хочет броситься ей на помощь, но громила с расплющенным носом и густыми тусклыми волосами выхватывает револьвер, тычет ему под ребро. Он не может сойти с места, он в их руках, они оба в их руках.
Неподалеку от ресторанчика остановился «джип», никто не слышал, как он подъехал. Двое в такой же светло-зеленой форме, что и полицейский у причала, стуча по асфальту коваными ботинками, поднимаются на веранду, третий прилег на руле.
— Кто здесь шумел? Что за крики?— спрашивает старший патрульный. — Мы в Сан-Лоренсо такого не потерпим...
Он потребовал предъявить документы: у Глэдис паспорта не оказалось, он у Пинеро, который спустился к лодке Фернандеса посмотреть, как удобнее подогнать грузовик с оружием. Глэдис арестовывают — ее отвезут в участок, чтобы допросить: на кого-то, очень похожего на нее внешне, выписан ордер на арест.
— Этот ордер устарел,— вмешался Джексон.— Справьтесь в Тегусе... Вы что, арестовываете по одному ордеру дважды?
Он предъявляет свое удостоверение в пластиковой обложке, но впечатления оно не производит — такие документы здесь никому не известны.
— Занимайтесь своими делами, мистер,— говорит полицейский, доставая пистолет.
— Смит! В машину, поезжайте с ними, живо! — приказывает Джексон громиле со сплющенным носом.— Позвоните в бюро в Тегусе и возвращайтесь вместе с ней!
Когда «джип» со Смитом на радиаторе и Глэдис, сидящей между двумя полицейскими, скрывается из вида, Гундлах вспоминает, что не сказал, как он позаботился о том, чтобы вся эта афера всплыла. Ни слова о Маклине и магнитофонных записях — о них он даже мельком не вспомнил! И так ли это важно? Сегодня утром казалось — очень! А теперь?
Глава 11
В десять минут третьего на веранде «Коста-Асуль» появился вспотевший и усталый Пинеро, потребовал у портье номер с душем. Гундлах был встревожен: Смит с Глэдис почему-то до сих пор не вернулись. Пока Джексон докладывал о случившемся, Пинеро поцеживал ледяное пиво. Выслушав, он небрежно махнул рукой: ладно, мол, все образуется. На берегу ему пришлось наорать на Фернандеса и припугнуть его — слишком тот взвинтил цену. За рейсы в районы боевых действий страховая компания ответственности не несет, на кого же тогда рассчитывать, твердил шкипер. А вообще-то он готов рискнуть, считая, видимо, что кое-что заработает: не зря же лодка его потребовалась этому янки, перед которым заискивали местные власти. В лодку загрузили деревянные ящики и коробки из твердого прочного картона; пятитонный грузовик подвез их прямо к лодке, и никто из полицейских на пристани не вмешался. Но поместились не все ящики. Только лодка осела на десять дюймов, как шкипер запретил дальнейшую погрузку. Тем более — складывать ящики на палубе. Начнут еще сбиваться на один борт и перевернут лодку!
Раздраженно прорычав все это опешившему Джексону, Пинеро набрал номер телефона шефа полиции. Тому ничего об арестованной женщине не было известно, он сослался на военных. Таможня, полицейское управление и гарнизон Сан-Лоренсо находились совсем рядом, но службы эти, по выражению шефа полиции, «гармонировали плохо». Патруль на «джипе» прибыл сюда скорее всего из Чолутеки, столицы провинции, если вообще не из Тегусигальпы, у них в Сан-Лоренсо полицейского «джипа» нет. Выяснилось, что и там ничего о «джипе» не знали.