Миссия в ионическом море
Шрифт:
– Меня всегда удивляла скорость, с которой они управляются, - сказал Грэхэм.
– Мне приходят на ум слова одного моего друга, который писал об этом. Он отметил, как вы правильно заметили, сложность всего механизма - бесконечные веревки и тросы, паруса, различные силы, влияющие на эти паруса, навык, необходимый, чтобы управлять всем этим и направлять судно туда, куда необходимо. Но какая жалость, по его словам, что столь важное, столь сложное и тесно связанное с постоянными законами механики искусство так рьяно защищается его обладателями, что это искусство, будучи не в состоянии развиваться дальше, должно погибать со смертью каждого из них. Ведь у них нет образования, следовательно, матросы не могут облечь свои навыки в мысли. Можно сказать, что само мышление едва ли им доступно. И, конечно, они просто не в состоянии выразить или передать другим свои интуитивные познания. Искусство, появившееся исключительно
– Возможно, - улыбаясь, заметил Стивен, - вашему другу не повезло в его знакомстве с мореходством, как не повезло ему в опыте с пчелой. Конечно, все математики признают, что ее строение геометрически совершенно и, следовательно, невосприимчиво к улучшению. Но оставим пчелу в покое. Я сам встречал мореходов, которые не только активно улучшали свою машину и искусство управления ей, но и горели желанием передать другим свои знания. Я помню истории о капитане Бентинке и его вантах и треугольных курсах, о недавно изобретенном руле капитана Пекенхэма, о фальшивой мачте капитана Болтона, об улучшенных "железных конях", собаках, дельфинах, мышах, пудингах...
– Пудингах, сэр?
– воскликнул Грэхэм.
– Пудингах. Мы протягиваем их перпендикулярно гамбрилям правого борта, когда плывем против попутного ветра.
– Гамбрили правого борта... против попутного ветра...
– повторил за ним Грэхэм, и с неясной тревогой Стивен вспомнил, что у профессора необычайно хорошая память. Он мог цитировать длинные куски текста, называя соответствующий том, главу и даже страницу.
– Моя безграмотность удручает. Конечно, вы, как старый опытный мореход, понимаете все эти вещи.
Стивен поклонился и перевел разговор в более безопасное русло:
– Не говоря уже о бесчисленных устройствах для определения скорости судна путем вращающегося флюгера или измерения давления океанских вод - такие же хитроумные приборы, как и перегонная машина с двойным дном. Кстати говоря, расскажите, какие требования предъявляются англиканскому священнослужителю? Обучение в семинарии, богословские уроки?
– Полагаю, ему нужно получить степень в одном из университетов и, разумеется, епископ должен посвятить его в духовный сан. Мне кажется, более от него ничего не требуется, ни семинарии, ни богословских уроков. Однако я уверен, что вы больше меня знаете об устройстве англиканской церкви, так как я, как и большинство моих соотечественников, пресвитерианин.
– Не больше вашего, ведь я, как и большинство моих соотечественников, католик.
– Неужели? Я думал, королевские офицеры должны отречься от Папы.
– Так и есть, но это касается офицеров с патентами, а врачей назначает Военно-морской комитет. А я не отрекался ни от кого, что меня вполне устраивает. С другой стороны, без отречения от Епископа Рима едва ли я когда-то стану адмиралом и подниму собственный флаг. Амбициозная карьера морского офицера мне не светит.
– Не понимаю, а разве джентльмен от медицины вообще может стать адмиралом? Ну, конечно, вы любите подшутить, понимаю, - шутки, однако, были не по нутру профессору Грэхэму. Казалось, он несколько обиделся, словно его не воспринимали всерьез, и немного погодя откланялся.
Однако на следующий день профессор вернулся и вместе со Стивеном рассматривал побережье вблизи мыса Рока. "Ворчестеру" пришлось потесниться, чтобы освободить место для "Брунсвика" и "Голиафа", затем Пуллингс накренил корабль для очистки и покраски правого борта. В один из таких дней какой-то особый свет, а не просто ярчайшее солнце, вызвал игру красок: на "Аламеде" играл военный оркестр, чьи медные инструменты сверкали золотом, а через сады во все стороны по Гранд-Парад двигались нескончаемые толпы красных и синих мундиров и одетые в самые разнообразные наряды гости из Европы, Марокко, турецких колоний в Африке, Греции, Леванта и дальних восточных земель. Белые тюрбаны, бледные, голубоватые одежды танжерских коптов, темно-красные, с широкими полями соломенные шляпы берберов, черные одеяния магрибских евреев - все они мелькали взад и вперед среди деревьев, смешиваясь с высокими маврами и неграми, греческими матросами в фустанеллах [13] , каталонцами в традиционных красных шапочках и щуплыми, одетыми в зеленое малайцами.
13
традиционная юбка, которую носили мужчины нескольких стран на Балканах — Греции, Албании, Болгарии — похожая на килт.
У Бастиона Джампера [14]
14
бастионы, расположенные в западной части Гибралтара. Были возведены в 1785 году и названы в честь капитана Уильяма Джампера, ставшегося первым британским моряком, ступившим на эту землю во время захвата испанских укреплений в Гибралтаре в 1704 году.
15
Маунт-Мизери - одна из вершин Гибралтарской скалы.
– Доктор Мэтьюрин, - кашлянув, произнес профессор Грэхэм, - у меня есть кузен, который занимает весьма секретную должность в правительстве. Его обязанностью является сбор информации, и информации более надежной, чем газетные вырезки или доклады от торговцев или даже консулов. Он попросил меня найти подходящего джентльмена, который согласится оказывать ему помощь. Я не очень хорошо разбираюсь в подобных вещах - это совершенно выходит за рамки моей компетенции - но мне кажется, что специалист в медицине, свободно говорящий на различных средиземноморских языках, с широким кругом знакомых по всему побережью, придется чрезвычайно кстати для подобных целей, особенно если еще является последователем Римской церкви. Большинство коллег моего кузена - протестанты, и, естественно, протестанту крайне нелегко войти в доверие к католикам, в отличие от их единоверцев. Позвольте добавить, что мой кузен чрезвычайно вольно распоряжается весьма значительными денежными суммами.
Обезьяна вдалеке погрозила грифу кулаком. Огромный хищник, даже не шевельнув крылом, наклонился и заскользил боком в воздухе в сторону Африки. Стивен с удовлетворением подметил желто-коричневую окраску, когда птица развернулась.
– Что касается вашего предложения, - произнес он, откладывая подзорную трубу, - боюсь, что из меня едва ли выйдет ценный источник информации. Даже в небольших городках... вы ведь наверняка уже заметили, насколько корабль похож на маленький, набитый людьми город, с его иерархией, знакомыми друг с другом людьми, прогулками, четко определенными для разных классов местами для отдыха, вечными пересудами. Даже в небольших городках медикам редко удается отлучиться. Корабль же - это город, который, куда бы он ни отправился, имеет свои стены. Хирург Королевского флота буквально привязан к своему рабочему месту. Даже в порту ему приходится сидеть со своими пациентами или заниматься бумажной работой, так что едва ли может близко познакомиться со страной и ее жителями. Какая жалость - путешествуя так много, видеть и узнавать так мало.
– Разумеется, сэр, вы все же сходите иногда на землю?
– Далеко не так часто, как мне бы хотелось, сэр, нет. Боюсь, вашему кузену пользы я не принесу. К тому же сопутствующее притворство, маскировка, даже обман, все, что сопровождает подобные дела, крайне неприятны. Знаете, если подумать, вам бы не подошел корабельный капеллан? У него гораздо больше свободного времени. Сами видите, наши духовные товарищи по плаванию на короткой ноге со своими коллегами. Вон там, у драконова дерева. Нет, нет, сэр, справа от финиковых пальм - драконово дерево.