Миссия в Париже
Шрифт:
– Так, может, на этот раз мы как-то договоримся? А, Павел Андреевич? – жалостливым тоном спросил Миронов. – Клянусь, это больше не повторится. Никогда.
– Либо вы вернете человеку деньги, – вновь безжалостно повторил Кольцов, – либо…
– Что?
– Думаю… либо вы возвращаетесь в Париж. Я так понял, на билеты и на первое время жизни во Франции вам пока хватит.
– Павел Андреевич, а не отыщете ли вы в своем богатом арсенале более льготное наказание? – слегка прищурив один глаз, плутовато спросил Миронов.
– Мы не на Хитровом рынке,
Проснувшись утром, Кольцов увидел сидящего подле себя Миронова. Судя по всему, он уже давно сидел так, ожидая его пробуждения.
– Доброе утро, Павел Андреевич! – поприветствовал его Миронов, едва тот открыл глаза.
– Я не уверен, что оно доброе, – нахмурился Кольцов.
– Это вы о вчерашнем? – спросил Миронов. По настроению Кольцова он понял, что за ночь Павел Андреевич ничего не забыл и не собирается менять свой взгляд на случившееся, поэтому торопливо, но легко и весело заговорил: – Я не спал всю ночь и все продумал. В самом деле, на кой черт нам нужны эти самые их капиталистические деньги. Тем более, как вы говорили, их в нашей России скоро и вовсе отменят.
– Короче, что вы решили?
– Решили вы. Я исполняю. И заметьте, без всякого сожаления. Знаете, я там, во Франции, набрался этого капиталистического духа, и он пока еще не до конца из меня выветрился. Смотрю, играют шесть придурковатых буржуев. Ну почему бы, подумал я, их слегка не наказать? Наказал. Это был, будем считать, первый акт. Второй последует сегодня. Мы, русские, бедные, но гордые. «Нам не нужны ваши капиталистические капиталы!» И я с презрением швырну их им в лицо. Как вы на это смотрите?
– Ну, зачем же столько пафоса? – улыбнулся Кольцов. – Если вам понадобятся слова, скажите, что мы добираемся в Советскую Россию, а там эти деньги уже не имеют хождения. И все.
– Да, это даже лучше. Красивее, – согласился Миронов.
Несколько позже они увидели знакомого господина в котелке. Он все так же торопливо, легкой трусцой, мерил палубу. Но теперь в его руках не было чемоданчика.
Зато этот злополучный чемоданчик с деньгами держал в руках Миронов. Под наблюдением Кольцова он готовился совершить для него самого непонятный и противный его естеству подвиг.
– Прошу прощения, господин… – на французском остановил «котелка» Миронов, когда тот поравнялся с ними. – Вчера из-за позднего времени мы так и не обменялись визитками. Граф Миронов! А это… – он указал на стоящего рядом Кольцова, – …мой спутник и компаньон, князь Кольцов.
Человек в котелке вопросительно смотрел на Миронова: что еще от него нужно этому человеку?
– Хочу извиниться за вчерашнее. Обыкновенное недоразумение. Длинная и скучная дорога. Мне захотелось всех вас немного развлечь. Но как я позже понял, шутка у меня не получилась, – Миронов протянул господину в котелке его чемоданчик, попытался объяснить: –
«Котелок» отшатнулся от чемоданчика.
– Берите, ну! – улыбкой подбодрил Миронов «котелка».
– Ничего не понимаю, – впервые на постоянно бесстрастном лице «котелка» возникло нечто, похожее на неподдельное удивление, даже страх. – Что это значит? Зачем?
– Видите ли, там, куда мы едем, люди уже давно отказались от денег. Точнее, собрались от них отказаться. Мы давно там не были. Вероятно, это уже произошло. Я даже почти уверен.
– Что, разве на земле есть такие места? – все еще пытаясь что-то понять, спросил «котелок».
– Советская Россия.
Миронов снова, едва ли не силой, попытался вложить в руки господину в котелке его чемоданчик. «Котелок» неохотно сдался и, видимо, по давней своей привычке ничему и никому не доверять, осторожно приоткрыл его, и убедился, что никакого подвоха нет, что там действительно лежат деньги. Его деньги, вчера им проигранные. Но он по-прежнему ничего не понимал. Сейчас даже больше, чем тогда, когда эти двое подошли к нему. Какая-то мистика! Возвращенные деньги. Граф и князь, которые едут в Советскую Россию, где, как он твердо знал, графов и князей уже давно уничтожили. Всех. Под корень.
– Из какого цирка вас выпустили, господа? – спросил «котелок», решив, что перед ним стоят либо хитроумные мошенники, и от чемоданчика ему еще следует ждать каких-то неприятностей, либо это сбежавшие из лечебницы обыкновенные сумасшедшие. – В той России, о которой я кое-что знаю, уже который год идет война. Там нищета и голод. Князья и графы либо расстреляны, либо бежали. Они наводнили весь наш Стокгольм.
Разговор Миронова с «котелком» явно затягивался. Кольцов начал понимать: здесь что-то не так. Он решил вмешаться и спросил у Миронова:
– Что у вас тут за торг?
– Я же вам говорил: господин не хочет брать деньги. Говорит, это против правил. Говорит, есть кодекс чести, – с какой-то надеждой, что ситуацию еще удастся повернуть в свою пользу и выигранные деньги снова вернутся к нему, слегка соврал Миронов. Ему не хотелось расставаться со вчерашним выигрышем, равно как и не хотелось ссориться с Кольцовым.
– Не совсем так, – неожиданно, с акцентом, но довольно сносно сказал по-русски «котелок».
– Ну почему же не так? Почему не так? – суетливо возмутился Миронов. – Я вам чемодан, а вы – ни в какую.
– Не совсем так, – упрямо повторил «котелок». – Я хотел… как это… понимать, почему? Так не может быть.
– Так бывает, – философски ответил «котелку» Кольцов. – Все просто. Моему спутнику стало стыдно.
– Почему?
– Видите, упирается! Не хочет брать! – все еще на что-то надеясь, вставил довод в свою пользу Миронов.
Но Кольцов продолжил, словно не слышал его слов:
– Заговорила совесть. Как бы вам это попроще? Он ведь фактически вас ограбил.
– Не совсем так, – продолжал свое «котелок». – Я проиграй. Он – выиграй. Это нормално. Я не совсем… как это… обижай.