Миссия выполнима
Шрифт:
– Штат Алабама. Мистер Прайс…
Боб Уолберг бросил взгляд на часы, потом – на другой конец галереи. Сандра смотрела в его сторону.
Пора. Он встал, тихо извинившись перед соседкой, положил на кресло свой кейс, как бы для того, чтобы занять место, пробрался через весь ряд к выходу и подошел к дверям. Боб Уолберг прошептал несколько слов на ухо охраннику, тот показал направление и тоже прошептал что-то в ответ. Боб Уолберг не разобрал ответа, но понимающе кивнул, поблагодарил за помощь и двинулся по коридору.
12.30,
Из Капитолия было лучше всего выходить через восточное крыло, поскольку здесь вы оказывались на сравнительно тихих авеню Пенсильвания и Мэриленд. Учитывая это, Дэвид Лайм занял наблюдательный пост возле своей машины на улице Ист-Кэпитол, расположенной чуть ниже левого портала, откуда он мог видеть всех выходивших из здания. Правда, отсюда он видел только общий план; от такого наблюдения немного толку, как, впрочем, и от всего остального.
Он все время боролся с желанием забраться в машину, схватить микрофон и прорычать в него: «Что-нибудь нашли?» Но будь у них новости, они дали бы ему знать.
Он еще раз огляделся по сторонам, сделав полный круг на каблуках, и его внимание привлек зелено-голубой «плимут», стоявший на обочине дороги возле нового здания сената. За рулем сидел молодой самоуверенный негр, из выхлопной трубы вылетал белый дымок. Лайм автоматически занес номер машины в записную книжку и на этот раз уступил искушению взяться за микрофон.
– Центральный, на связи Лайм.
– Слушаю вас, Лайм.
– У нас есть кто-нибудь на Мэриленд-авеню между мной и Стэнтон-сквер?
– Подождите… Машина пятьдесят девять, вы стоите на Мэриленд? Где именно? Ладно, оставайтесь на связи… Лайм?
– Я здесь.
– Ваш запрос подтверждаю.
– Держите машину на Мэриленд, пока не получите от меня дальнейших указаний.
Он услышал, как Центральный переслал сообщение машине пятьдесят девять и почувствовал знакомое раздражение, которое испытывал всегда, когда имел дело с автопатрулями: общаться можно только с Центральным, остальные машины недоступны, все указания дублируются Центральным, и на переговоры уходит масса времени. Он понимал целесообразность такой системы связи, но все равно это выводило его из себя.
Лайм сказал в микрофон:
– Передайте это машине пятьдесят девять, пожалуйста. Четырехдверный «плимут» семьдесят второго года, цвет морской волны, номер штата Нью-Джерси: эс, би, ди, три, три, четыре. Если эта машина появится на Мэриленд и в ней будет сидеть еще кто-нибудь, кроме водителя, вы должны ее остановить.
– Подтверждаю, Лайм… Машина пятьдесят девять…
Лайм отдал микрофон шоферу и вернулся к разглядыванию подъезда Капитолия. На лестнице появился Чэд Хилл, он перепрыгивал через две ступеньки – не потому, что очень спешил, это была его обычная манера ходить по лестницам. Когда Лайм ушел из Управления национальной безопасности в Секретную службу, он не смог взять с собой своих людей, и ему пришлось работать с чужими. До сих пор у него не было никаких разумных оснований для увольнения Чэда Хилла, но этот парень имел удивительную способность выводить его из себя. Все, что Лайму оставалось, это повторять: «Господи, избавь меня от этого живчика».
Чэд Хилл подошел к машине и бросил на Лайма страдальческий взгляд:
– Мы просмотрели каждого на балконах для посетителей, а потом парни в униформе по второму разу проверили все вещи.
– Ничего?
– Ничего.
– А как насчет балкона для прессы?
Хилл дернул головой:
– Господи, мне это не пришло в голову.
«И мне тоже – до этой минуты». Лайм мягко сказал:
– Займитесь этим.
– Да, сэр.
Чэд Хилл развернулся, чтобы бежать назад по лестнице. Лайм прикинул взглядом путь, который ему предстояло преодолеть.
– Не берите в голову, Чэд, – сказал он.
– Что? – Хилл развернулся на бегу.
У выхода появилась черная женщина средних лет, и Лайм сразу вспомнил про Бейлу Мурхед из Лос-Анджелеса. Когда следом за ней появились близнецы Уолберги, его подозрение превратилось в уверенность.
Лайм быстро сказал:
– Возвращайтесь. Пусть кто-нибудь из наших людей пойдет в диспетчерскую и объявит по громкой связи, чтобы немедленно освободили здание. Я вызываю группу обезвреживания. Живее, мигом.
Лайм протянул руку к окну машины, и шофер просунул в него микрофон. Из портала появились еще двое и стали быстро спускаться по лестнице позади Мурхед и Уолбергов. Сбегая по широким ступеням, они все больше смещались к северу, очевидно направляясь в сторону зеленого «плимута». Лайм рявкнул в микрофон:
– Группа обезвреживания, Центральный! Нужна помощь. Вижу пятерых подозреваемых, выходящих из здания. Группе обезвреживания – обыскать балконы для прессы в обоих залах. Я приказал очистить здание. Машине пятьдесят девять – задержать зеленый «плимут», если он ускользнет от меня. Конец связи.
Он швырнул микрофон мимо шофера и рывком открыл дверь:
– Идем со мной.
– Как, пешком?
– А что, ваш профсоюз это запрещает? Держите руки поближе к оружию.
Лайм уже стремительно шагал по сухой траве с незажженной сигаретой в зубах. Шофер пыхтел следом. Пятеро людей спустились с лестницы и шли теперь прямо к «плимуту», двигаясь очень быстро. Лайм перешел на бег, распахивая на ходу полу пальто, под которым был спрятан револьвер. Он поднял над головой руку; она описала быстрый полукруг, и люди из Секретной службы бросились к нему со всех сторон.
Пятеро уже садились в «плимут», все еще не зная, что их заметили. Агент, стоявший у дверей здания сенатской канцелярии, подошел к машине и наставил на пассажиров пистолет. Лайм, бежавший изо всех сил, ничего не слышал из-за свистевшего в ушах ветра, но увидел, как агент что-то говорил сидевшим в машине; потом из выхлопной трубы вырвался большой клуб дыма и автомобиль рванул с места. От резкого толчка агента развернуло, он упал.
Лайм был ярдах в сорока; он опустился на одно колено, вскинул револьвер, сжав его в левой ладони, и начал стрелять по шинам; выпустив шесть пуль подряд, он вскочил на ноги и побежал дальше, нашаривая в кармане новые патроны.