Миссия выполнима
Шрифт:
– Честно говоря, у меня немного трясутся поджилки.
– Не думаю, что они тебя вычислили. Но мы должны это проверить.
– А что, если мы ошиблись? Тогда они схватят меня в аэропорту. Сцапают почем зря.
– Это неизбежный риск, Марио.
Марио вздохнул:
– Что ж, значит, надо попробовать.
С самого начала Марио должен был держаться в стороне от ячейки и осуществлять ее связь с остальным миром. В «Мецетти индастриз» полагали, что он занят какими-то маркетинговыми исследованиями среди людей своей возрастной группы. Так Марио объяснил отцу, и тот предоставил в его распоряжение ресурсы своей компании. Каждую неделю Марио появлялся дома, ходил в разные места и совершенствовал свое психологическое алиби. Но сейчас им надо было убедиться, что он по-прежнему вне подозрения. Группа нуждалась в человеке, который мог действовать легально.
Стурка все еще говорил с Марио:
– Сегодня ты должен пойти в банк.
– Сколько вам нужно?
– Очень много.
– Как? Только для того, чтобы посадить четверых людей на это грузовое судно? Вы что, хотите его купить?
– Нет, деньги нужны для другой цели.
За холодной улыбкой Стурки скрывалось недовольство: возражения Марио были грубым нарушением дисциплины.
Скрестив руки на груди, Стурка заговорил с сонным выражением лица, которое обычно появлялось у него во время лекций Сезара:
– Наши товарищи в тюрьме. Их будут судить в понедельник утром. Политики начнут кричать о порядке и законе, по стране прокатятся волны праведного гнева. Если у них не будет достаточно доказательств, чтобы приговорить наших людей, то их сфабрикуют; они не могут позволить себе оставить их в живых. Несколько подпольных газет сделают из них героев-мучеников, хотя список жертв капиталистической власти и без того стал слишком длинным. Мученичество больше ничего не значит.
Элвин слушал напряженно, потому что Стурка никогда не ограничивался философскими рассуждениями – он всегда говорил о деле.
– Возможно, мы должны им напомнить, что эта операция планировалась вовсе не для того, чтобы создать еще нескольких мучеников. – Стурка обвел лица членов ячейки медленным взглядом, и Элвин почувствовал холодок в спине. – У нас была цель. Я надеюсь, мы все здесь помним, в чем она заключалась.
На такую фразу следовало отвечать, и Марио отозвался:
– Чтобы показать всему миру, как много может сделать даже маленькая группа, если она преисполнена решимости отомстить фашистским свиньям.
– Но мы не закончили это дело, – продолжал Стурка. – Задача заключалось не просто в том, чтобы на время вывести конгресс из строя, а в том, чтобы разрушить всю систему. Люди должны были увидеть, что настало время с ней покончить.
– Это не сработало, – сказал Сезар. У него был натужный и гнусавый голос, потому что в этот момент он ковырял во рту зубочисткой. – И причина заключается в том…
– Люди сидят на месте. – Стурка словно не слышал Сезара. – Они ждут, они еще не пришли в движение. Им нужен знак. Их нужно подстегнуть. Революционеры в этой стране ждут, когда мы докажем им, что настало время для революции.
Пегги выпустила сквозь ноздри сигаретный дым:
– Я думала, мы уже доказали это, когда взорвали Капитолий.
– Мы бы сделали это, если бы наши люди ушли невредимыми. – Стурка изобразил из своей ладони арку. – Они наблюдают. Если они увидят, что вагон идет в тупик, то не станут в него прыгать. Понимаете? – Стурка выражался по-английски несколько странно; он провел много времени с американцами, но в основном в других частях света. – Поэтому все, что нам остается сделать, это вытащить наших товарищей.
– С помощью гигантского крюка. – Голос Пегги прозвучал бесстрастно.
– У нас нет времени для твоих сарказмов, – ответил ей Стурка. – Мы вытащим наших людей и увезем за границу. Пристроим их в надежное убежище и будем смотреть, как весь мир потешается над Вашингтоном. Вот в чем наша основная цель. Показать слабость Вашингтона. – Он окинул взглядом Пегги, Сезара, Элвина и Марио, и на его губах появилась слабая улыбка. – Это будет все равно что поднести спичку к высокооктановому бензину.
Пегги спросила, ритмично покачиваясь взад-вперед:
– И что мы должны делать? Покупать телевизионное время, писать на стенах «Свободу вашингтонской семерке»? Или брать штурмом тюрьму, которую охраняет целый полк? Я не представляю себе, каким образом…
– Семерке? – переспросил Стурка. – Семерке?
Сезар среагировал на секунду раньше Элвина, он пояснил:
– Они взяли Дарлин.
Стурка принял это сразу и без видимой реакции:
– Когда?
– Передали по радио, когда тебя не было. Они взяли ее на нашем месте в Гарлеме.
– Ей не следовало туда возвращаться.
Сезар сел на кушетке:
– Копы ждали ее там.
– Барбара, – рассеянно сказал Стурка. Он раздумывал.
– Может быть. А может быть, они узнали об этом от других.
– Нет. Никто из них не знал про Гарлем.
Сезар решил расставить все точки:
– Линк знал.
– Черт, – промолвил Элвин. – Линка не так просто расколоть. У них не было времени, чтобы вытрясти из него что-нибудь.
– Я не говорил, что они его раскололи. Может быть, Линк тоже был подсадкой – не зря же они взяли шестерых наших чуть ли не на ступеньках Капитолия, – сказал Сезар. – Тогда это все объясняет.
– Только не Линк. – Элвин покачал головой. – Я в это не верю.
Стурка бросил на него пронизывающий взгляд. Он говорил очень спокойно.
– Почему? Потому что Линк того же цвета, что и ты?
Элвин открыл было рот и снова его закрыл. Сезар сказал:
– Барбара не знала времени, она даже не знала места. Мы никогда не говорили ей про Капитолий. Линк был единственный, кто знал и о программе, и о том месте в Гарлеме.
Пегги произнесла:
– Барбара знала про Гарлем. Она была там, помните? – Внезапно ее голова откинулась назад. Она смотрела прямо на Стурку. – Ведь это вы, ребята, убили Барбару. Верно?