Миссия выполнима
Шрифт:
– Расскажите мне.
– У нас нет времени обсуждать каждую захудалую мысль, которая может прийти мне в голову.
– Дэвид, если я прошу вас высказать мне свои соображения, значит, у меня есть для этого причины.
Лайм бросил на него хмурый взгляд:
– Интересно, каким образом вы пришли к заключению, что я имею сообщить вам нечто ценное?
– Это не заключение, это предположение. И высказанное не мной, а Акертом. Он видел, как вы уставились на карту с таким видом, как будто читали на ней тайное сообщение, написанное симпатическими чернилами. Давайте выкладывайте, Дэвид, у меня действительно нет времени вытягивать из вас слово за словом.
– Если бы у меня действительно были ценные идеи, неужели вы думаете, что я стал бы их скрывать? Кто я, по-вашему, такой?
– Думаю, вы не хотите, чтобы я отвечал на этот вопрос. Ни к чему бросаться лишними словами.
– Ладно, я признаю, что у меня была идея, и я поиграл с ней какое-то время, пока не понял, что это пустой номер. Беда в том, что в ней чересчур много всяких «если». Это даже не теория, это облачный замок. Действуя в этом направлении, мы зря потратим время, которое нам нужно для реальных дел.
Саттертуэйт откинулся на спинку кресла, недвусмысленно демонстрируя недовольство и решимость продолжать беседу:
– Мне кажется, я догадываюсь, о каком направлении вы говорите. Значит, вы не хотите ввязываться в это дело? Послушайте, Дэвид, речь идет об одном из самых гнусных преступлений века. Они взяли не просто заложника – они взяли человека, который представляет огромную ценность для всего мира.
Лайм что-то невнятно пробурчал.
– Дэвид, мы говорим об экстремальной ситуации. Очень серьезной.
Лайм смотрел на свои ботинки, как будто стоял на подоконнике, разглядывая сквозь дым растянутое пожарными спасательное полотно.
– Знаю, – ответил он. – Но я терпеть не могу любителей, которые пытаются указывать профессионалам, как им нужно делать их работу.
– Ладно, кончайте это. Или вы думаете, что я сам напросился на это место? У меня и без того полно важных дел, Дэвид, и я здесь не для того, чтобы стяжать лавры. Просто я могу делать эту работу лучше, чем другие.
– Скромность всегда казалась мне переоцененной добродетелью, – пробормотал Лайм.
Саттертуэйт смерил его холодным взглядом:
– Вы появились на свет с нюхом прирожденной ищейки, который другие люди не могут развить в себе за годы тренировок. Когда речь идет об операциях в западном Средиземноморье, вы единственный живой эксперт, о котором стоит говорить. – Саттертуэйт на мгновение умолк, чтобы затем завершить удар: – А когда речь идет о Западной пустыне, обращаться к кому-нибудь другому просто не имеет смысла.
– Я не был там со времен Бен Беллы. [9]
9
Бен Белла Ахмед – президент Алжирской Народной Демократической Республики в 1963–1965 гг.
– Но я попал в точку, верно?
– Допустим. И что дальше?
– Вы думаете, что Стурка замешан и в этом, так? Но почему? Интуиция?
– Просто я не верю в совпадения, – сказал Лайм. – Два хорошо организованных преступления, одинакового масштаба, с одинаковыми целями… Но фактов никаких. Одни только догадки. Они ничего не стоят.
Саттертуэйт ткнул пальцем в свободное кресло:
– Садитесь и давайте поговорим. Вы готовы приступить к работе?
– Это не мое поле деятельности.
– Чье место вы хотите? Хойта? Он все равно скоро слетит.
– Вы не можете увольнять государственных служащих.
– Но я могу переместить их туда, где от них будет минимум вреда. Или вы метите на кресло Акерта? Скажите, что вам нужно? Назовите вашу цену.
– Какая может быть цена за бессмысленную работу?
Он не сдвинулся с места. Сигарета торчала у него в углу рта и щипала дымом правый глаз.
– Хватит тянуть время. Вы ведь знаете, что я держу вас за жабры.
– У меня нет никаких фактов. Вы можете это понять? Никаких фактов! – Он сделал шаг вперед, теперь по-настоящему рассерженный. – Мне ничего не нужно, и я не нуждаюсь в одобрении, вашем или чьем-нибудь еще. Я не дурак и знаю, что если бы я был лучше всех, то получил бы работу и без вашей протекции. Так что перестаньте унижать меня и себя этими дурацкими торгами.
Саттертуэйт передвинул очки на лоб:
– Вы не супермен, Дэвид, вы просто лучший из тех немногих шансов, что у нас есть. Вы провели в этой части света десять лет. Вы работали в Управлении национальной безопасности еще до того, как оно превратилось в кучу бюрократического дерьма, облажавшегося с делом Пуэбло. А в наши дни воображение кое-чего стоит. Вы думаете, я не знаю ваших секретов? Я знаю о вас все: ваши способности, ваш послужной список, кто ваши друзья, чем вы занимаетесь на досуге, сколько вы пьете и когда. Вы были тем человеком, который наладил контакт между Бен Беллой и де Голлем. Черт, если бы они только догадались послать вас в Индокитай!
Лайм покачал головой:
– Все равно ничего не выйдет.
Нельзя было сказать, чтобы он совсем не хотел этой работы. Когда-то ему нравилось то, что он делал, но сейчас он мечтал только об одном – поскорей из всего этого вырваться. «Старая кляча», – подумал он с усмешкой, но не стал продолжать этой мысли, пока она не завела его слишком далеко.
– Поймите, времена меняются, и сейчас это уже не тот мир, в котором я привык работать. Теперь больше ценится не ум, а глазомер. А из меня плохой стрелок.
– Вы говорите полную чушь, и сами это знаете.
– Нет. Мозги ничего больше не стоят – подумайте хотя бы обо всех этих парнях, которые сидят у вас в штабе. Для шахматных игроков давно не осталось места, все решают взрывы и убийства.
– Хорошо. Тогда убейте их. Но сначала найдите. Отыщите и вызволите Фэрли.
Лайм сухо рассмеялся:
– Почему бы вам не использовать местных ребят? Испанских копов, бедуинов, пустынных крыс – в конце концов, это их территория.
– Я считаю важным, чтобы в операции участвовали американцы.