Миссия выполнима
Шрифт:
Одной из сторон президентской власти, которая приводила в ужас Этриджа, была необходимость по каждому вопросу получать одобрение лидера сенатского большинства. Но как иметь дело с человеком, который до сих пор считает возможным использовать такие фразы, как «международный заговор коммунистов»? Холландер был несгибаемым фундаменталистом, оставаясь при этом демократом; он смотрел на мировые конфликты, как на простую игру в ковбоев и индейцев, и всякий, кто придерживался более сложных взглядов, в его глазах был коммунистом, который нарочно пытается сбить с толку «хороших парней», чтобы усыпить их бдительность.
Холландер сурово осуждал своих коллег-землевладельцев, получавших огромные субсидии
Система старшинства насквозь прогнила из-за таких людей, как Холландер. Вот почему Клифф Фэрли собирался проводить реформы. Без Фэрли реформаторская инициатива должны была угаснуть, потому что одному Этриджу она была не по плечу. Он это понимал, и это приводило его в отчаяние.
И все-таки через шесть дней он должен будет принимать присягу.
Обыкновенный человек, силой обстоятельств столкнувшийся с необыкновенным вызовом. Так Этридж охарактеризовал себя на вчерашнем брифинге; именно так он себя и чувствовал.
Он говорил спокойно и открыто. Ему нравилось общаться с журналистами – человек, который обожает говорить, не может не любить людей, чья профессия заключается как раз в том, чтобы слушать. В течение часа он непринужденно беседовал с пресс-корпусом Белого дома. В самом конце, неторопливо и тщательно выбирая слова, он сказал то, что нарочно приберег напоследок, дабы оставить это без комментариев.
– А теперь запишите вот что, и сразу опубликуйте. Как вы знаете, правительства всего мира делают все возможное, чтобы освободить Клиффорда Фэрли. Но мы должны учитывать вероятность того, что новоизбранный президент не будет освобожден ко дню своей инаугурации. В таком случае до тех пор, пока не вернется Клиффорд Фэрли, мне придется временно возложить на себя обязанности президента. В этот период я должен буду предпринять все необходимые шаги, предусмотренные Конституцией. Второй раздел Двадцать пятой поправки к Конституции гласит, что президент обязан предложить кандидатов на все вакантные места в службе вице-президента.
Он чувствовал, что привлек общее внимание; репортеры ждали, что последует дальше. Выдержав небольшую паузу, он продолжал:
– Мы все надеемся, что в этом не появится необходимости; мы надеемся, что Клиффорд Фэрли благополучно вернется домой и займет свой пост в требуемое время. Но на тот случай, если наши надежды не оправдаются, я попросил одного достойного американца принять мое предложение о выдвижении его кандидатуры на пост вице-президента. Он согласился, и я буду просить конгресс утвердить его на эту должность сразу после моей инаугурации. Вероятно, большинство из вас уже знают, что этим кандидатом является конгрессмен из штата Калифорния Эндрю Би.
Для журналистов это заявление не было сенсацией, однако оно являлось официальным уведомлением. Этридж уже известил о своем решении лидеров обеих палат; новость неизбежно стала циркулировать в политических кругах, и публичное заявление Этриджа предупредило возможные упреки оппозиции, что он пытается протащить кандидатуру вице-президента за закрытыми дверями.
Для успешного прохождения кандидатуры требовалась поддержка лидеров обеих палат. Оба они были демократами, а Этридж и Би – республиканцами. Разумеется, никто не ждал, что республиканский президент возьмет в вице-президенты демократа. Но все-таки, если Этридж собирался работать с оппозиционным конгрессом, он должен был тщательно продумать свой первый шаг. В деле назначения вице-президента следовало строго придерживаться правил.
Публике все это могло не понравиться, показаться слишком поспешным и неуважительным по отношению к Клиффу Фэрли. Но конгрессу требовалось время, чтобы рассмотреть кандидатуру вице-президента, и, что еще более важно, дело не должно было выглядеть так, что конгрессмены в силу обстоятельств вынуждены одобрить первого же человека, предложенного им президентом.
После согласия Би первым шагом Этриджа было заручиться поддержкой Брюстера. Это не была простая вежливость – если бы Брюстер одобрил кандидата, он помог бы провести его через конгресс. Спикер палаты представителей Милтон Люк был его человеком; оба лидера парламента были демократами; вполне вероятно, что они последуют рекомендациям Брюстера. И Брюстер, похоже, одобрял выбор Этриджа.
Заявление Этриджа получило должное освещение в прессе, но не вызвало никакого отклика в обществе; как и следовало ожидать, публика была занята только похищением Фэрли. Количество приходивших в Вашингтон телеграмм не поддавалось исчислению, и все они резко делились на две части в отношении того, следует ли Соединенным Штатам соглашаться с требованиями террористов. Левые хотели благополучного возвращения Фэрли; правые требовали образцово-показательного истребления радикальных экстремистов.
Фицрой Грант, лидер республиканцев в сенате, заявлял, что достоинство нации не позволяет ей отступить перед наглым шантажом преступников. Грант призывал администрацию дать понять похитителям, что все огромные ресурсы мировой охранительной системы, включая полиции и армии, будут брошены на поимку террористов, поэтому они должны освободить Фэрли немедленно и безоговорочно, в качестве единственного шага, который может смягчить их вину, предупредить неизбежное возмездие и помешать мировому сообществу окончательно искоренить все левое движение.
Уэнди Холландер, демократ, представлявший ультраправое крыло партии, неустанно требовал от Вашингтона арестовать всех находящихся в стране радикалов и ежедневно казнить их целыми партиями, пока Фэрли не будет освобожден.
Эндрю Би и умеренные либералы из обеих партий выражали озабоченность по поводу воинственных кличей Холландера и его сторонников. Предложения Холландера напоминали им о массовых репрессиях нацистов. Даже разумные консерваторы вроде Фица Гранта осуждали кровожадные воззвания Холландера, зато они получали пугающую поддержку у таких людей, как глава национальной гвардии Уебб Брекениер и директор ФБР Клайд Шэнкленд, бывший протеже Гувера.
Би и либералы напоминали общественности, что институт президентства гораздо важнее, чем чувство гнева и желание возмездия. На карте стоит жизнь новоизбранного президента. Если тщательно взвесить все обстоятельства, чаша весов должна склониться в пользу Клиффорда Фэрли; что делать потом – с семью фанатиками в Вашингтоне, с похитителями и со всем леворадикальным движением в стране – можно будет решить позднее.
И левое, и правое крыло использовали логику и соображения целесообразности для поддержки мнений, основанных на эмоциях. У либералов это было сострадание, у правых – гнев и возмущение. Как обычно, Этридж видел сразу обе стороны проблемы: он сам испытывал и сострадание, и жажду справедливого возмездия. В конце концов решающим фактором осталось то, о чем он подумал с самого начала: какие возможности будет иметь Фэрли, если вернется в Вашингтон живым, для проведения государственных реформ, способных создать стабильное демократическое общество и исключить в будущем повторение печальных событий, с которыми они сталкивались сегодня.