Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

На оконном стекле - царапина. Когда вы поднимаете голову, царапина движется над коровами, жующими траву на пастбище, над пашней вдали, над тополями, что виднеются на горизонте.

Я представляю вас рулевым громадного корабля-дома, ведущего его днем и ночью, вглядываясь вдаль, чтобы вовремя увидеть признаки надвигающейся бури.

Бумаги ваши хранятся в сундуке, что стоит возле стола. История Крузо ляжет туда страница за страницей, по мере того, как вы ее сочините, и присоединится к куче других бумаг: перепись лондонских нищих, данные о смертности со времен великой чумы, отчеты о поездках в пограничную с Шотландией область, отчеты о странных явлениях, записки о торговле шерстью, воспоминания о жизни и взглядах Дикори Кронке (не знаю, кто это такой); книги о путешествиях в Новый Свет, воспоминания о пребывании в плену у мавров, хроника военных действий в Нидерландах, признания знаменитых преступников и множество рассказов о жертвах кораблекрушений, по большей части, думаю, лживых.

Когда я была на острове, я мечтала только о том, чтобы оказаться в другом месте, или, как я

тогда говорила, о спасении. Но теперь во мнеживет страстное желание, существование которого я не могла даже предположить. Я закрываю глаза, и моя душа устремляется вдаль, летит над домами и улицами, лесами и пастбищами к нашему старому дому - дому, в котором жили мы с Крузо. Вам не понять этого желания после всего того, что я рассказывала о тяготах нашей жизни на острове. Наверное, мне следовало больше написать о том удовольствии, которое я получала от прогулок босиком по прохладному песку нашего «поместья», о птицах, маленьких птицах бесчисленных пород, названий которых я не знала и никогда не узнаю и которых я, за неимением иного названия, окрестила воробьями. Кто, кроме Крузо, которого больше нет, мог бы правдиво рассказать его историю? Мне следовало бы меньше говорить о нем и больше - о себе. Во-первых, как случилось, что пропала моя дочь и как я в поисках ее очутилась в Баия? Как я уцелела среди чужих людей, среди которых прожила два долгих года? Жила ли я только в меблированных комнатах, как я написала? Является ли Баия островом в океане бразильских лесов, а моя комнатка - крохотным островом в Баия? Кто был тот капитан, которому выпала судьба вечно плавать в южных морях, скованных льдом? Я не привезла с собой ни перышка, ни горстки песка с острова Крузо. Только мои сандалии. Когда я размышляю о том, что со мной произошло, мне начинает казаться, что я существую лишь как некий призрак, который попал на остров, все видел своими глазами, стремился вырваться оттуда: некое бестелесное существо, дух рядом с полнокровной фигурой Крузо. Или это судьба всех рассказчиков? Но я ведь была таким же обычным человеком, как и Крузо. Я ела и пила, спала и бодрствовала, к чему-то стремилась. Остров принадлежал Крузо (хотя по какому такому праву? по островному закону? существует ли такой?), но и я тоже жила на этом острове, не перелетная птица, не баклан и не альбатрос, которые кружат над островом и, взмахнув крыльями, взмывают над океанским простором. Верните мне мою потерянную сущность, мистер Фо, умоляю вас. Потому что мой рассказ, оставаясь чистой правдой, не передает сущности этой правды (я отдаю себе полный отчет в этом, к чему притворяться, будто это не так). Чтобы передать правду во всей ее полноте, нужен удобный стул, покой и отрешение от всяческой суеты, и еще окно, в которое можно смотреть, и, конечно же, умение видеть морские волны, когда перед глазами поля, ощущать тепло тропического солнца, когда крутом холод, и чтобы на кончике пера роились слова, которыми можно запечатлеть видение, пока оно не померкло. Ничего этого у меня нет, все это есть у вас.

21 апреля

В моем вчерашнем письме я, возможно, позволила себе несколько иронически отозваться об искусстве сочинительства. Я была несправедлива и прошу у вас прощения. Поверьте, иногда, представляя себе, как вы трудитесь в своей мансарде, чтобы вдохнуть жизнь в воров, придворных и гренадеров, мое сердце начинает ныть от жалости, и я хочу быть вам хоть чем-нибудь полезной. Я думаю о вас (простите мне это сравнение) как о вьючном животном, а ваш дом представляю себе в виде громадной повозки, которую вы обречены тащить, повозки, полной столов, стульев, шкафов, и на всем этом расположились ваша жена (хотя я не знаю даже, женаты ли вы!), неблагодарные дети, обленившиеся слуги, едящие ваш хлеб, жгущие ваш уголь, зевающие и смеющиеся, безразличные к вашему тяжкому труду, кошки и собаки. По утрам, лежа в теплой постели, я, кажется, слышу шум ваших шагов, когда вы, завернувшись в плед, поднимаетесь по лестнице к себе в мансарду. Вы усаживаетесь, тяжело переводя дыхание, зажигаете лампу, сжимаете закрытые глаза и возвращаетесь к тому месту, где вы были вчера, через темноту и холод, сквозь дождь, над полями, где, сбившись в кучу, лежат овцы, над лесами, морями - во Фландрию или куда-то еще, где ваш капитан и гренадеры тоже в этот момент приходят в движение и начинают новый день своей жизни, а из углов мыши следят за вами, пощипывая усы. Работа продолжается даже по воскресеньям, словно целые полки пехоты провалятся в вечный сон, если не будут подниматься каждодневно и вступать в бой. Мучимый холодом, вы шагаете вперед, закутанный в шарфы, то и дело чихая, откашливаясь и сплевывая. Иногда от усталости свет свечи расплывается у вас перед глазами. Вы опускаете голову на руки и в тот же миг погружаетесь в сон, и черная линия пересекает страницу, когда перо выскальзывает из ваших рук. Вы тихонько похрапываете с приоткрытым ртом, от вас исходит (простите, я, кажется, это уже писала) старческий запах. Как я желала, чтобы в моих силах было помочь вам, мистер Фо! Закрывая глаза, я со всей силой посылаю вам видение острова, чтобы оно предстало перед вами во плоти, с птицами, блохами, рыбами всех цветов и оттенков, ящерицами, греющимися на солнце и высовывающими свои черные язычки, скалами, усыпанными ракушками, дождем, стучащим по веткам, образующим нашу кровлю, и ветром, незатихающим ветром - чтобы вы могли перенестись туда и использовать все то, что может вам когда-нибудь пригодиться.

25 апреля

Вы спрашиваете, как случилось, что Крузо не удалось спасти после кораблекрушения хотя бы один мушкет; почему человек, так опасавшийся людоедов, ничего не предпринял, чтобы вооружиться.

Крузо так и не показал мне, где лежит затонувший корабль, но я убеждена, что он лежал и лежит до сих пор на большой глубине под обрывом в северной части острова. В самый разгар шторма Крузо выпрыгнул за борт с Пятницей, а возможно, и с другими товарищами по несчастью; спаслись, однако, только они вдвоем, благодаря громадной волне, которая их подхватила и выбросила на берег. Я спрашиваю теперь: кто может сохранить порох сухим, очутившись в чреве волны? Более того: зачем человеку стараться сохранить мушкет, когда он едва надеется спасти самое жизнь? Что до людоедов, то, вопреки страхам Крузо, я вовсе не уверена, что они обитают в тех краях. Вы будете правы, ответив, что, подобно тому как мы не думаем об акулах, шныряющих в волнах, мы не предполагаем увидеть людоедов, танцующих на берегу, потому что убеждены, что людоеды - порождение ночи, как и акулы - порождение морских глубин. Я хочу сказать только одно: я записала то, что видела. Я не видела людоедов, и если они приходили ночами и исчезали до наступления зари, то следов они не оставляли.

Вчера ночью я увидела во сне смерть Крузо и проснулась, обливаясь слезами. Я долго лежала с открытыми глазами, и печаль не уходила из моего сердца. Потом я спустилась вниз, в наш маленький дворик, выходящий на Клок-лейн, Небо было ясное, но еще не светало. Под такими же безмятежными звездами, подумала я, плывет остров, на котором мы жили, и на этом острове стоит хижина, а в ней - постель из свежескошенной травы, на которой, возможно, до сих пор сохранился, хотя с каждым днем становится все более неразличимым, отпечаток моего тела. День за днем треплют кровлю порывы ветра и зарастают сорняками террасы. Через год, через десяток лет не останется ничего, кроме стоящих кругом столбов, обозначающих место, где когда-то находилась хижина, и лишь каменные стены расскажут, что под ними располагались террасы. И об этих стенах кто-нибудь скажет: руины поселения людоедов, золотого века людоедов. Кто же поверит, что все это дело рук одного человека и одного раба, живших надеждой на появление мореплавателя с мешком семян, которые можно будет посеять?

Вы сказали, что было бы лучше, если бы Крузо спас не только мушкет, порох и пули, но и плотницкий ящик с инструментами и построил лодку. Я не хочу выглядеть чересчур дотошной, но скажу: мы жили на острове, где гуляли такие ветры, что там не росло ни одного дерева, не скрюченного и не согбенного стихией. Мы могли бы соорудить плот, кривой плот, но никак не лодку.

Еще вы спрашивали меня об одежде Крузо, сшитой из обезьяньих шкур.Увы, ее забрали из нашей каюты и выбросили за борт невежественные матросы. Если хотите, я попробую нарисовать, какими мы были на острове и какую одежду носили.

Матросскую куртку и брюки, в которых я ходила на борту корабля, я отдала Пятнице. Еще у него есть куртка и старая шинель. Дверь его подвала выходит во двор, поэтому он может гулять, когда ему вздумается. Но он избегает улицы, потому что боится. Чем он заполняет время, я не знаю, в подвале нет ничего, кроме узенькой койки, печурки и старой поломанной мебели.

Однако весть о том, что на Клок-лейн живет людоед, каким-то образом распространилась по округе; вчера я видела трех мальчишек у двери подвала, пытающихся подглядывать за Пятницей. Я их прогнала, тогда они расположились в конце переулка и принялись петь: «Людоед Пятница, ты скушал сегодня свою мамочку?»

Пятница стареет не по годам, как собака, которую всю жизнь держат на привязи. То же относится и ко мне, я живу со стариком и сплю в его постели. Иногда я кажусь сама себе вдовой. Если у Крузо осталась жена в Бразилии, то теперь мы с ней в некотором смысле как сестры.

По утрам два раза в неделю я пользуюсь прачечной, делая из Пятницы прачку, иначе он совсем погибнет от праздности. Я прошу его встать у раковины, на нем - матросская одежда, он, как всегда, босиком, даже когда пол холодный (он решительно отказывается от обуви),

– Следи за мной. Пятница!
– говорю ему я и начинаю намыливать юбку (ему еще надо было объяснить, что такое мыло, с этим он в своей жизни еще не имел дела, на острове мы пользовались золой и песком) и тру ее на стиральной доске.
– Теперь давай. Пятница!
– говорю я и отхожу.

«Смотри» и «делай» - это два главных моих слова, с которыми я обращаюсь к Пятнице, с их помощью я многого достигаю. Конечно, это грандиозное падение, если сравнивать с той свободой, какой он пользовался на острове, где он мог бродить целыми днями, искать птичьи яйца, охотиться с копьем за рыбой, когда не надо было помогать Крузо расчищать террасы. Но ведь лучше обучаться полезным занятиям, чем целыми днями лежать одному в подвале, предаваясь бог знает каким мыслям.

Крузо не учил его; как он говорил. Пятнице слова не нужны. Но Крузо заблуждался. Жизнь на острове до моего там появления была бы менее монотонной, научи он Пятницу понимать значение слов и придумай способ, каким Пятница мог бы выражать свои мысли, скажем, жестикулируя или раскладывая гальку в те или иные фигуры, выражающие определенные слова. Тогда Крузо мог бы обращаться к Пятнице по-своему, а Пятница отвечал бы ему тоже по-своему, и бесчисленные пустые часы пролетали бынезаметно. Потому что я не могу поверить, что жизнь Пятницы до того, как он оказался спутником Крузо, была начисто лишена интереса, хотя он и был тогда всего лишь ребенком. Я бы многое отдала, чтобы узнать правду о том, как он попал в руки работорговцев и лишился языка.

Поделиться:
Популярные книги

Возвращение

Жгулёв Пётр Николаевич
5. Real-Rpg
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Возвращение

Снегурка для опера Морозова

Бигси Анна
4. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Снегурка для опера Морозова

Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Ромов Дмитрий
2. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Приручитель женщин-монстров. Том 3

Дорничев Дмитрий
3. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 3

Предатель. Ты не знаешь о сыне

Безрукова Елена
3. Я тебя присвою
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Предатель. Ты не знаешь о сыне

Я тебя не предавал

Бигси Анна
2. Ворон
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Я тебя не предавал

Мастер 4

Чащин Валерий
4. Мастер
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Мастер 4

Запределье

Михайлов Дем Алексеевич
6. Мир Вальдиры
Фантастика:
фэнтези
рпг
9.06
рейтинг книги
Запределье

Мастер 5

Чащин Валерий
5. Мастер
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 5

Идеальный мир для Лекаря 18

Сапфир Олег
18. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 18

Пограничная река. (Тетралогия)

Каменистый Артем
Пограничная река
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
9.13
рейтинг книги
Пограничная река. (Тетралогия)

Жандарм 3

Семин Никита
3. Жандарм
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Жандарм 3

Месть Паладина

Юллем Евгений
5. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Месть Паладина

Двойня для босса. Стерильные чувства

Лесневская Вероника
Любовные романы:
современные любовные романы
6.90
рейтинг книги
Двойня для босса. Стерильные чувства