Мистер Генофонд
Шрифт:
И лишь печень мужественно принимала удар за ударом.
В мыслях о размножении я приговорил две рюмки водки, впихнул в себя пару микроскопических бутербродов и потребовал повторить все это, только уже не на барной стойке, а за каким-нибудь уединенным столиком с удобным диваном.
За этим тоже не заржавело. Стрельнув взглядом по моим часам и ботинкам, администратор быстро нашла отличное местечко в ВИП-зоне и даже отправила ко мне сговорчивую «компанию».
Впрочем, на девушку я и не посмотрел.
Она что-то спросила про «можно
Она прочирикала про «помощь». Я на автомате ответил «да».
Она опустилась на колени возле моих ног. Ловко расстегнула ширинку брюк… Буднично, спокойно, будто собиралась сдуть пыль с узкого треугольника сиденья между моих ног.
У меня ничего даже не шевельнулось.
Мысли были не здесь. Перед глазами все еще стояла Полька. Гладила по груди, кусала губы…
И только когда девушка настойчиво потянула вниз резинку трусов, я частично отвлекся от рюмки и открыл рот.
— Вот объясни мне, почему красивая свободная женщина не может просто потрахаться? — с тоской глядя в окно, заговорил я о больном. — Почему с некоторыми бабами так сложно?
Ударившись макушкой о столешницу, девушка резко подняла голову и обалдело уставилась на меня.
— Что?
— Почему обязательно сдаивать меня, будто я бык-осеменитель? И больше ничего? А где взаимное удовольствие? Где… — задумался. — …хотя бы видимость отношений? Я ведь живой человек! Я ведь тоже могу что-то чувствовать и чего-то хотеть.
Челюсть девицы медленно поползла вниз, а руки отстали от моих трусов.
— Или если я мужик, то с меня кроме спермы и взять нечего?
Расфокусированным взглядом я посмотрел вниз. Застегнув ширинку, погладил замершую девушку по голове.
— Я о детях вообще еще не думал. Да, понимаю, пора. Но не было мыслей. Просто не было! Бабы появлялись, исчезали. Грудь большая, грудь маленькая. Блондинки, брюнетки, рыжие. С голой киской, с кучерявой… Разные. Но детей не хотелось. Никаких этих ваших «звоночков», «хреночков». А она…
Чокнувшись с графином, я опрокинул очередную стопку. Внизу никто так и не пошевелился. Ни у меня в штанах, ни рядом.
— Представляешь, ей от меня только ребенок нужен. Из пробирки. Это нормально? Ну, скажи!
— Я-а-а… Не знаю, — раздалось под столом.
— Вот и я не знаю. — Потер глаза. — Нет, оно, конечно, хорошо, что не от другого. Льстит даже. Значит, лучший. Но так…
Я снова зарылся пальцами в женскую шевелюру. Почесал за ухом, взлохматил челку. Не глядя. Так, чтобы чем-то руки занять, которые все еще зудели после прикосновений к Польке. Чувствовали ее, будто фантом. Горячую, гибкую, нежную и упругую, как под меня сделанную.
Зазнобу мою. Извечную.
— И все же какая она шикарная. Глазищи огромные, красивые. Губы… Кончить можно от них одних. А фигура! Я бы сутками ее трахал. Вылизал бы всю. Отымел во всех позах, чтобы пропиталась мной насквозь. Полька моя…
Надо было завязывать с этими одинокими возлияниями. Водка ни
— А меня тоже Полина зовут, — раздалось радостное снизу, — если надо. А еще Ева, Оля, Лина. Как понравится, так можно и называть. И лизать можно, и это… вам разрешу во всех позах.
Я, ничего не понимая, тряхнул головой. Потом присмотрелся. Куцый белый хвостик, неестественно большие губы, карие глаза, прикрытые частоколом длинных ресниц.
Для «белочки» как-то рано. Да и сходство сомнительное.
— Так что, может, пойдем куда-нибудь? — Белокурая макушка поднялась вверх. Хвостик опасно махнул возле моей рюмки. И пухлые губы расплылись в улыбке. — И никаких детей! Мне вообще не надо! По этому поводу совсем не беспокойся, я…
Девчонка все говорила и говорила. Доверчиво махала своим частоколом. А меня вдруг отпустило. Полностью. Захотелось поехать на Дачный. Сгрести Польку в охапку. Потрясти немного, чтобы дурь с гордостью высыпались. И потом зацеловать.
Сладко, как только с ней и бывало.
Долго, не торопясь и ничего не слушая.
Но на улице была уже ночь. Во мне плескалось слишком много водки. А Поля хотела от меня ни поцелуев, ни любви, а баночку спермы.
Глава 15. Загадочная мужская душа
Мужчины как фрукты. Им нужно дозреть.
Такой дурой, как после разговора с Лехой, я себя давно не ощущала. Наверное, с того самого дня, как явилась к нему домой сказать о капитуляции, а он взмахнул крылом самолета.
И ведь не планировала ничего просить. Какой малыш? Какое донорство? Мысли об ЭКО иногда закрадывались в голову, но как появлялись, так и исчезали. Вероятно, если бы не коньяк и полночи с малышом, я позволила бы Лехе украсть меня из театра и завершить нашу словесную баталию в кровати.
Три недели — значит, три недели. Может, он и прав был тогда, когда ляпнул, что после секса его отпустит. Возможно, отпустило бы и меня. Во всяком случае, не пришлось бы больше держать оборону и жалеть по утрам, что эротический сон был лишь сном.
Но теперь сдавать назад оказалось поздно. Великая сила Шекспира, блин. Трагедия из ничего для двоих: меня, четко осознавшей, что хочу маленького мальчика или девочку, и Лехи, готового возвращаться ко мне каждую шестилетку и не готового к ребенку. Все за пару минут. Без подготовки и на пьяную голову.
Как он только не сбежал на самолет сразу после пикантного предложения? Как у меня язык повернулся такое сказать?
Разные вопросы мучили весь вечер и начало ночи. Полдня в школе пролетели будто в каком-то тумане, а две пары на курсах — словно одна.