Мистер Грей младший
Шрифт:
— Так вы говорите, вы погибли в самолёте?
Ох. Похоже старику совсем плохо.
— Да. Я так думал, я должен был идти… Понимаете, мой отец… мистер Грей… В общем, человек, с которым я должен был лететь тоже пил кофе в вип-зале… То есть… Нет! Я не это хотел сказать… Он… мы должны были встретиться с ним у трапа, прошли регистрацию… У него было всё. Мои деньги, но… то есть не мои, а деньги отца, мои документы, билет… Я, конечно, планировал зарабатывать деньги самостоятельно, но мне как-то не везло… Я всё планировал, понимаете? — вдруг нервно
— Понятно. У вас было всё в будущем.
— Да. Именно так.
— И ваше будущее турбулентно опустилось сразу на несколько уровней ниже, разбилось о скалы… Разлетелось на мелкие обломки. Там, над Средиземным морем.
— Ну…
— Да, не слишком плохой конец для будущего. А может быть, только начало?
Мои брови изумлённо поднялись вверх.
— Не удивляйтесь, молодой человек. Вы мне очень напоминаете моего сына. Он тоже никогда не знал, что ему надо от жизни.
— Нет, но я не то, чтобы не знаю, но… Я просто не уверен. В жизни столько возможностей.
— Какой кошмар, — закрыл глаза он, — Вы говорите его словами.
Я сделал тяжёлый глоток кофе, а затем, вновь поднял на него глаза.
— Да, он тоже говорил: «Как я могу выбрать что-то одно, когда так много интересного?» Он хотел продавать мороженое, охранять лежаки на пляже, представляете? — усмехнулся он, в глазах его стояли слёзы, — Он мог месяц поучиться в университете, потом обольстить директрису и сорваться в Африку, чтобы найти редкий цветок, который она у него просила. Я устал от его чудачеств. То ему нужны были деньги на снаряжение для погружения на рифы, то ли для того, чтобы лазить по горам… Потом, он сказал, что «нет ничего глупее», что, «когда ты лезешь ввысь, то ничего не видишь вокруг — только отвесную стену». Чем он только не занимался!.. Даже хотел стать моделью, когда познакомился с одной девушкой, преуспевающей в этом бизнесе… — он с улыбкой посмотрел на меня.
Я узнавал себя. Это был феномен.
— Ну, я тоже раньше страдал этим, когда учился в Оксфорде, но потом…
— Но потом вы решили, что музыка лучше, — перебил он, ухмыляясь, — Гитара, быть может.
— Как вы узнали? — я округлил глаза.
— Ваши руки, — улыбнулся он, — У вас так же стёсан средний палец. Так же, как у моего сына. Удивительно… Так вот, я считал его разгильдяем, а теперь… Теперь, я думаю, что он просто торопился. Он знал, как короток его век. Он хотел попробовать всё понемногу. Всё. И мороженое…
Вдруг, мне ужасно захотелось мороженого. Я не любил сладкое, но… Мне смертельно захотелось мороженое.
— Вы хотите мороженое? — спросил человек.
На мне всё написано, как на табло?
— Когда мой сын нервничал, он всегда хотел мороженое. Причём разноцветные шарики, знаете? Мог съесть сразу штук двадцать, не сочетая вкусы… А потом мог круглый год говорить: «Я не ем сладкое и терпеть не могу мороженое!» И действительно, наглец — не любил и не ел. Как у него это получалось?.. Я думал, что он человек без привязанностей, без принципов… Но теперь, я понял, что я… я тоже разбился в этом самолёте.
Да, похоже, старику совсем худо.
—
Он заказал мороженое, а потом, пристально посмотрел мне в глаза.
— Это вы не разбились, а я разбился. Ведь я всё делал для него. Всю жизнь. Я жил его интересами, его жизнью, его поездками… А теперь, его не стало и мне — не для чего жить. Я ловлю себя на этой мысли, хотя когда-то говорил: «Хоть бы он месяц занялся делом, заинтересовался чем-то, а я спокойно мог заниматься своими делами и желаниями»… И вот, он дал мне эту возможность. Навсегда. Мой мальчик дал мне её. Оказывается, что у меня нет желания… Мне нечем заниматься.
— Ну, пожалуйста., — голос мой слегка дрогнул, — Не стоит так грустно, послушайте…
— Стоит, сынок, стоит.
Я услышал обращённое к себе «сынок» и вдруг поймал себя на мысли, что мне захотелось взять за плечи этого доброго, несчастного человека, сжать их руками и сказать: «Папа, я жив»… Нет, я тоже схожу с ума. Это всё… всё это так подействовало на нас!..
— Сейчас я должен лететь… на опознание. Из Франции сообщили, что моего сына, возможно достали… И ещё, некоторых людей из бизнес-класса… А вы?.. Вам никого не надо опознать?
— Нет. Разве что, свои чемоданы и документы, но вряд ли… Я не могу никуда лететь. Меня не пустят ни в один самолёт. Я, если честно, даже не знаю, как я сейчас доеду до дома, но наверняка… Волонтёры организуют бесплатные пойки, а позже, быть может, довезут оставшихся здесь… А потом, мне наверное надо в полицию, чтобы заявить о том, что я опоздал… Я ведь был зарегистрирован, чёрт подери!.. Подождите. Я представляю, что если это уже пошло по телевизору, что творится у нас дома… Там все всё знают… Какой кошмар!.. А Фиби?! Вряд ли она будет смотреть телевизор, но ей кто-нибудь позвонит и сообщит! И мой телефон сел!.. Да, затянулось моё пребывание в поднебесье, — я взъерошил руками волосы, — Я не там, и не здесь, и уже нигде!..
— Вы можете полететь со мной, — спокойно произнёс мужчина.
— Да нет же! Я вам говорю: у меня нет документов. Я не могу…
— Со мной не нужны документы.
Тишина затянулась. Он что, мафиози?
— Почему? — спросил я.
— У меня свой самолёт. И мы полетим вместе.
Я вздохнул.
— Я же говорил: мне некого опознавать! И как я потом доберусь обратно?
— Я привезу вас назад.
— Как Карлсон? — усмехнулся я, — Высадите меня на крыше моего дома?
Его взгляд стал немного потерянным.
— Я вам что, правда так нужен? — более спокойно и тихо спросил я, — Вам нужна поддержка?
— Ты мне очень нужен… сынок. Сынок, — он протянул ко мне руку и провёл по щеке.
Я почувствовал, что всё внутри меня задрожало. Вот, опять… Я повинуюсь событиям. Я так ничему и не научился. Даже после смерти — я остался тем же. Сейчас, я должен сказать: «Ох, нет! Извиняюсь, соболезную, но остаться не могу»… Так бы сделал Ян. «Мне надо бежать, у меня дома переполох, наверняка, мама уже при смерти, поймите и меня!»…Но я не мог так сказать. Я, действительно, «щепка на реке» — как говорил мой отец.