Мистер и Миссис
Шрифт:
камень с души свалился. Я вытерпел достаточно и потратил все силы, так что мне нужен
перерыв. Затем он снова бросил бомбу: «И, что касается ребёнка», - сказал врач. Назойливый
шум в моих ушах был настолько громким, что я уже не слышал, о чём он говорил дальше. Я
должен был попросить повторить его это снова.
Если бы я не сидел, то уверен, что свалился бы на пол. Ребёнок. Это слово продолжает
вертеться в моём сознании. Если что-то случится с нашим ребёнком, это уничтожит Молли.
Это то, в чём я могу быть точно уверенным.
Я потираю выпуклость, чувствуя её ровное дыхание.
Я до сих пор помню тот день, когда Молли сказала мне, что ей нужна семья. Сначала
я просто хотел её. Но мысль о том, что она будет беременна моим ребенком, заставила слова
сорваться с моего языка. Я ответил, что тоже хочу ребёнка. Изначально я хотел привязать её
к себе любыми способами. Если бы у нас был малыш, я бы всегда присутствовал в её жизни.
Я был бы привязан к ней навсегда. Чем больше она говорила об этом, представляла или
мечтала, тем сильнее мне хотелось этого. Больше, чем что-либо. Это стало ещё одним
способом пробуждения меня к жизни.
Я должен был быть с ней. Каждый вечер ложиться в постель, обнимая её маленький
круглый животик и чувствовать, как он растёт каждый день. Мы оба этого хотели, и то, что
она сделала, не имеет никакого смысла. Я не знаю, почему она сбежала, и вот, встретившись
с ней теперь, всё равно не могу этого узнать. Она ничего не помнит.
Это слишком больно. Она смотрела на меня с такой большой любовью, когда
проснулась. Как будто я снова был её миром. Такое беспредельное доверие читалось в её
взгляде, пока она ждала, когда я отвечу на её вопросы. Но у меня не было ответов. Я не знал,
где она жила, с кем, или даже как сводила концы с концами.
Поднимаясь со стула, я вытаскиваю руку из-под одеяла, затем наклоняюсь и целую её
живот.
– Не переживай, сыночек. Я не позволю твоей маме никуда убежать, - шепчу ему.
Даже не знаю, это обещание или предупреждение для Молли.
– Я никуда её больше не отпущу. Она вернётся в мой дом и в мою кровать, хочет она
того или нет. Ей крупно повезёт, если я не привяжу её к себе. Мне должно быть стыдно за
эти мысли, но я не чувствую никакой вины. Ни капельки. Она сломала меня, и весь тот
контроль, все усилия, которые я прикладывал, чтобы не задушить ее, уничтожены. Всё
разбито на миллион осколков, и нет никакого способа вернуть это обратно.
Затем я беру её за подбородок и поворачиваю голову в свою сторону. Она даже не
шевельнулась. Её полные губы немного приоткрыты, и я не могу остановить себя от
небольшого поцелуя. Её рот приоткрывается ещё шире, и я запускаю свой язык внутрь, тем
самым немного ослабляя напряжение в моем теле.
Когда я отстраняюсь, то слышу, как она бормочет: «Люблю тебя», таким же голосом,
который она использовала, когда я приходил после рабочего дня домой и занимался с ней
любовью до потери пульса. Это заставляет мое сердце сжиматься от желания. Я хочу
заставить её сказать это снова. Снова и снова, потому что я так соскучился по этому.
Я неохотно поднимаюсь с кровати и выхожу из палаты, чтобы сделать звонок,
которого я до чёртиков боялся. Это реальность, с которой мне придётся столкнуться, тем
более, что Молли ничего не помнит.
Я насчитываю тридцать пропущенных звонков на своём телефоне и уже собираюсь
набрать следователя, Карла, но замираю, когда услышу, как кто-то прочищает горло. Я
оборачиваюсь и вижу его, прислонившегося к стене в коридоре. Он выпрямляется, но я
поднимаю руку, чтобы увести его отсюда. Я хочу быть подальше от палаты Молли. Не хочу,
чтобы она услышала разговор.
– Чего тебе?
– То, что я раздобыл - это просто находка. В сумочке твоей жены не было ничего из
того, что могло бы подсказать, где она остановилась. Только связка ключей от непонятно
чего.
Я просто смотрю на него, ожидая, пока он дойдет до главной части.
– Когда ты добрался до места происшествия, возле неё крутился какой-то человек.
Рык вырывается из моей груди, и я чувствую, что уже делаю шаг в сторону Карла,
словно он был тем человеком, о котором идёт речь. Он поднимает руку, пытаясь меня
успокоить. Карл – здоровый мужик, бывший морской пехотинец, но не больше меня.
Мужчины нередко уступают моим параметрам.
– Это был пожилой мужчина, - отвечает он. Словно, блядь, я знаю, сколько ему может
быть лет. – Старый, женатый человек. Успокойся. Ты не о том думаешь
Я чувствую, что небольшое напряжение покидает моё тело, и я глубоко вздыхаю,
наклонив голову и опустив взгляд в пол, пытаясь успокоиться. Не помогает.
– Нет никакого другого мужчины. В действительности, там был только ты.
Это заставляет меня резко поднять голову.
– Старик кое-что рассказал. Казалось, он знал - кто ты и кто она. Еще он сказал, что
ему было интересно, когда ты придёшь за ней.
Чёрт. И, что это может значить.
– Ну, он показал, где она жила. Небольшая студия над типографией. Негде
развернуться, если честно. Ты даже не представляешь, какая там высокая арендная плата.