Мистерии Осириса: Огненный путь
Шрифт:
– Египтяне.
– Твои соотечественники? Не понимаю!
– Я безуспешно пытался уничтожить фараона Сесостриса и стал ему заклятым врагом. Мне удалось бежать из Мемфиса, преодолеть Стену фараона, но стража Несмонту поймала меня в Сихеме. Я надеялся, что ханаанеи дадут мне возможность присоединиться к освободительной борьбе. Но вместо того чтобы помогать мне, они сделали меня своим рабом.
Аму сплюнул.
– Эти трусы ничего не стоят! Союз с ними равноценен катастрофе.
– Я поставил себе целью, – сказал Икер, – служить Провозвестнику.
Маленькие
– Провозвестник – это я! И я держу свои обещания!
– Вы все еще полны решимости лишить власти Сесостриса?
– Его власть уже колеблется! Тлетворному влиянию, направленному на Древо Жизни, недостает эффективности. Но ничего, скоро я напущу на него другие беды! Египтяне давно стараются меня захватить, но им это никогда не удастся! Мое племя господствует в этом районе, и женщины рожают мне многочисленных сыновей! Скоро они образуют огромную победоносную армию!
– Не думаете ли вы, что следует объединить разрозненные общины? Тогда вы смогли бы атаковать и смести войска генерала Несмонту!
Аму, казалось, был озадачен.
– Племя – это племя, община – это община. Если поменять их местами, что станет с этой землей? Нет, лучший вождь навязывает свою волю остальным – вот единый и единственный закон! А самый лучший вождь – это я. Скажи, ты умеешь действовать пращой, мой мальчик?
– Умею.
– У тебя два дня на тренировку. Потом мы атакуем лагерь разбойников пустыни, только что разграбивших караван. Но на моей территории только я имею право грабить и убивать!
Икер заснул под охраной своего пса. С утра он часы напролет тренировался, метая камни из пращи по все более мелким и отдаленным целям. За ним следили, и он не имел права на ошибку. Отточенный и уверенный бросок – он не разочаровал своего нового патрона.
Аму оставлял ему свободу действий, но Икер все время чувствовал, что за ним следят. Если бы он попытался бежать, то был бы убит. Племя будет судить о нем по сражению с бедуинами. И под страхом той же участи, что постигла ханаанеев, он должен был доказывать свое преимущество.
Что делалось в этот час на Абидосе? Где Исида? Совершает ритуал? Размышляет в храме? А может быть, читает какой-нибудь старинный текст, в котором повествуется о богах, святилище и сражении между светом и тьмой? Вероятно, она о нем не думает. Когда ей сообщили о его смерти, взволновалась ли она, пусть даже на мгновение?
Некоторые из ее мыслей будут постоянно с ним… В самые худшие минуты только эта связь с миром спасала его. В самой глубине его одиночества Исида продолжала внушать ему надежду. Надежда рассказать ей, как велика сила его любви, что он не может жить без нее!
– Проснись, парень! Уезжаем. Мой дозорный только что просигналил о том, что заметил лагерь бедуинов. Эти идиоты считают, что они в безопасности!
Аму не отягощал свою голову стратегиями.
По его приказу началась атака. Поскольку большинство берберов крепко спали, перебить их было проще простого. К тому же, эти разбойники привыкли иметь дело в основном с безоружными караванами и оказывали яростным сирийским воинам лишь слабое сопротивление.
Один из бедуинов изловчился ускользнуть из гущи побоища, убежав внутрь лагеря и спрятаться. Краешком глаза он следил за Аму, который был от него в двух шагах. Спрятавшись, он хотел отомстить за своих товарищей. Его укрытие было идеальным, и ему оставалось лишь вонзить кинжал в спину Аму.
Икер, ошарашенный жестокостью своих новых товарищей, в бой не вступал. Он стоял позади, и вдруг обратил внимание на человека, только что изображавшего труп. Вот тот приподнялся, занес руку для удара… Царский Сын прицельно метнул из пращи камень, и тот угодил бедуину прямо в висок как раз в тот момент, когда роковой удар был уже в пути.
В ярости Аму пнул раненого бедуина и всадил ему в грудь нож.
– Этот мерзавец пытался меня убить! А ты, египтянин, меня спас!
Во второй раз Икер пришел на помощь врагу. Но ведь дать Провозвестнику умереть, не получив от него максимум информации, означало способствовать катастрофе! Царский Сын должен завоевать его доверие и узнать, каким образом тот вредит акации Осириса!
Пока его люди собирали вещи в мешки, Аму пошел с Икером к остававшемуся еще нетронутым шатру. Другие шатры уже горели.
Кинжалом Аму разрезал ткань и проделал себе вход. Из шатра раздались крики ужаса.
Внутри сидели с десяток женщин и столько же детей. Все сгрудились в одну кучу.
– А ну, посмотрели на меня! Самые красивые из женщин войдут в мой гарем и заменят собой тех, к кому я больше не испытываю желания. Мои храбрецы будут довольны добычей!
– Вы пощадите детей? – забеспокоился Икер.
– Самые крепкие станут рабами, а слабаков под нож. Ты приносишь мне удачу, малыш! У меня никогда не было столь легкого успеха. И не забудь, я твой должник. Я обязан тебе жизнью!
В возбуждении Аму притянул к себе за волосы одну из женщин и прижал к груди.
– Сейчас ты оценишь, как я могуч!
Отряд занял высохшее русло реки, пролегавшее между двумя скалами. Русло, казалось, никуда не вело. Далеко вперед были выдвинуты часовые. Арьергард расположился с удобствами.
– Я дарую тебе огромную привилегию, – объявил Аму писцу. – Ты станешь первым чужаком, кому доведется увидеть мой тайный лагерь.
Икер не пожалел, что умело использовал дубинку. Заслужив милости Провозвестника, он наконец узнает, где тот прячется!
Место оказалось одновременно довольно укромным и легким для охраны. В самом центре жаркой пустыни находился маленький оазис, который давал воду и пищу. Старики и рабы выращивали там овощи. На заднем дворе было полным-полно птицы.
– Здесь вместе живут сирийцы и ханаанеи, – уточнил Аму. – Но этот случай исключительный. Здесь те, кто научились слепо мне повиноваться и не роптать.