Мистерии Осириса: Огненный путь
Шрифт:
– Он обидел тебя?
– Эта крыса хотела на мне жениться, представляешь?! А мой отец, трус эдакий, хотел меня ему отдать! Правда, увидев, что я против, он не стал настаивать. Только вообрази: руки этого прилипалы Эрила на моем теле! Ужас! Когда я отхлестала его по щекам, тогда только он наконец-то сообразил, что я никогда не буду ему принадлежать. Послушай! Ему ведь мало того, что он повсюду распространяет свой яд! Он критикует самого фараона…
Любопытство Сехотепа проснулось.
– Ты в этом уверена?
– Я просто так говорить бы не стала!
– И что конкретно он говорил?
– Сейчас точно не вспомню… Но разве презирать фараона – это не преступление?
– Эрил просил тебя помочь ему? Или предложил нечто вроде поручения?
Дочь архивариуса удивилась.
– Нет, нет! Такого никогда не было!
– Забудь обо всех этих неприятностях, – сказал ей Хранитель Царской Печати, – ночь так коротка! Впрочем, если ты хочешь спать…
– О нет! – воскликнула она и повернулась на спину – такая желанная и такая доступная!
Каждое утро Секари смотрел на писцовые принадлежности Икера. О, драгоценный друг! Как бы он хотел вернуть их ему по возвращении из Азии! Секари приходил в отчаяние: так его оставить – одного, на растерзание врагам! Но фараон запретил ему отправляться в Сирийскую Палестину на розыски друга.
Секари отказывался принимать душой ту пустоту, которую породило в его жизни исчезновение Икера. Если бы он дал пустоте место в своем сердце, убил надежду, то, возможно, стал бы причиной действительной смерти своего друга. В самой глубине души Секари, опытный секретный агент фараона, не верил в гибель Царского Сына.
Может быть, он в плену… Может быть, ранен… Но жив!
Перебирая в памяти все меры, которые Собек предпринял для безопасности фараона, Секари не мог найти ни одного крупного промаха. И все же он постоянно терзался сомнениями по поводу начальника стражи, так тот был рад гибели Царского Сына!
А если притаившийся при дворе враг и есть сам Собек? За что он ненавидел Икера? Неужели только за то, что Икер рисковал жизнью, чтобы постичь собственное предназначение? Разве не Собек обладал всеми возможностями, чтобы приказать какому-нибудь стражнику уничтожить юного писца?
Ответ на эти ужасные вопросы напрашивался сам собой…
Этот ответ был слишком очевиден.
Но, чтобы обратиться с таким заявлением к фараону, нужны неопровержимые доказательства! Пока их нет, фараон подвергается самой величайшей опасности! Обнадеживает только то, что стражники, которым поручена непосредственная охрана Сесостриса, обожают и почитают его.
Собек-Защитник отправил Икера на смерть… Но он за это заплатит!
Медес, как обычно, первым приходил на свое рабочее место и последним покидал его. Он очень ценил пост Секретаря Дома Царя. Его не тяготила работа с полной самоотдачей, скорее наоборот. Он был очень организованным, быстро вникал в даже самые трудные дела, а его отличная память надолго фиксировала их суть. Медес был способен вести сразу множество дел, встречаться с разными людьми и не чувствовать усталости. Он работал в таком напряженном ритме, что некоторые писцы не выдерживали. Поэтому каждый месяц он был вынужден нанимать четыре-пять новых писцов, которых подвергал трудным испытаниям. Очень немногие его проходили. Но выдержавшие образовали дисциплинированную и эффективно работающую команду.
Ни царь, ни визирь не могли упрекнуть в чем-либо Медеса.
У Медеса была параллельная организация, преданная лично ему. Она состояла из писцов, моряков и гонцов, которые доставляли ему сведения и передавали его указания по всей территории Обеих земель. Во время восстания, которое поднимет вскоре Провозвестник, эти люди станут его вооруженным отрядом.
Каждый новый член сети получал точные указания и отчитывался только лично Медесу. Разумеется, тайна была полной, и никто не догадывался об истинных намерениях Медеса.
Секретарь Дома Царя как раз готовился сделать предложение одному очень старательному писцу, который работает в управлении уже несколько месяцев, когда Жергу попросил разрешения зайти.
– Что-нибудь случилось?
– Ливанец хочет немедленно поговорить с вами.
– Среди белого дня? Это невозможно!
– Он сейчас ходит по базару. Это очень срочно и очень важно!
Приглашение было не только необычным, но и тревожным.
Ничем не выдав беспокойства, Медес пошел на встречу с ливанцем. В толпе праздношатающейся публики их никто заметить не мог. Стоя у прилавка торговки грушами, они тихо переговаривались, стараясь не смотреть друг на друга.
– Вы взяли на работу прирожденного писца Имау. Ему около тридцати лет, он холост. Ростом скорее высок, строен, со шрамом на левом плече. Так?
– Так, но…
– Это стражник! – сказал ливанец. – Мой лучший агент видел, как он выходил от Собека. Тот, без сомнения, дал ему поручение шпионить за вами.
Медес вздрогнул. Если бы не бдительность его союзника, он совершил бы непоправимую, фатальную ошибку!
– Жергу избавит меня от него.
– О, только не это! Раз мы уже выявили этого шпиона, постарайтесь использовать его так, чтобы успокоить Собека-Защитника на собственный счет. Но пусть это опасное событие сделает вас еще более осторожным!
14
За Аму шло человек десять самых опытных и крепких воинов. Настроение у всех было такое, словно их вождь вел их на верную гибель.
– Куда мы идем? – спросил Икер.
– К Провозвестнику.
– Ваши воины вовсе этому не рады…
– Это наш самый ярый враг, и он поклялся нас уничтожить.
– Зачем же вам бросаться в пасть зверя?
– Я должен вызвать его на поединок. Победителю достанется племя побежденного. Так мы избежим многих смертей.
– Вы чувствует, что способны победить?
– Это будет непросто, – признался Аму, – очень непросто! Провозвестника никто никогда не побеждал. Против него есть только одно верное оружие – хитрость. Но нужно, чтобы враг дал тебе время ее использовать!
– Уж не сказочный ли великан этот ваш Провозвестник?
– Сам увидишь, и очень скоро.
Аму, против собственных же правил, шел совершенно открыто. Даже зажег два костра, которые были видны издалека. Подавая сигнал о своем присутствии, он внушал своему врагу мысль о нежелании на него нападать, словно ему хотелось только поговорить.