Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия
Шрифт:
Теологи так и не стали современными. В своих монастырях и церквях они продолжают употреблять все тот же старый жаргон, который сами и создали. За две тысячи лет они так поднаторели в этом, что тот из них, кто проявляет в этом деле наибольшую изощренность, сразу же начинает продвигаться вверх по иерархической лестнице. Теологи создают язык; их не беспокоят поиски истины.
Один мужик приходит к проститутке и говорит, что ему нужно кое-что особенное.
— Без проблем, киска, — отвечает проститутка, — но это будет стоить тебе лишнюю пятерку.
Он соглашается и говорит, что наденет дождевик из полиэтилена, а она должна будет встать на стол, топать, бить
И вот они начали: мужик надел непромокаемый плащ, а проститутка стала бегать вверх и вниз по лестнице с полными ведрами, отбивать ногами чечетку и бить в тарелки. Через час изможденная и выдохшаяся проститутка восклицает:
— Эй, мистер, а когда же мы будем трахаться?
— Что? — удивляется мужик. — В такую погоду?
Сначала они сами создают плохие погодные условия, а потом все больше и больше из-за этого недоумевают! Все их слова создают определенный климат — крайне отвратительный климат, надо сказать, — но, к сожалению, теологи всегда занимались подобными вещами. Индуисты, мусульмане, христиане, иудеи — все они говорят одинаково. Мистики предпочитают иной способ выражения.
В случае с Дионисием проблема заключается в том, что он по профессии теолог, а по духу, по своей экзистенциальной направленности — мистик. Это очень редкое сочетание. Я еще не сталкивался с аналогичной ситуацией, по крайней мере, у западных мыслителей. На Востоке пару раз случалось, что один и тот же человек был одновременно и мистиком, и теологом. И каждый раз это порождало похожую проблему. Его язык — это язык теолога, и в нем, в этих густых словесных дебрях теряется истина.
Но истина эта ценна, и ее необходимо сберечь. Поэтому я решился заговорить о Дионисии. Я знал, что мне не может понравиться то, как он говорит, его манера выражаться — я ее ненавижу! Но я люблю истину, которую он хочет выразить.
По слухам, на самом деле он был итальянцем, который переехал в Афины и там обосновался. Это может многое объяснить: слишком много спагетти, которые все время приходится накручивать на вилку!
Отец и сын, приехавшие из Италии, путешествуют по Лондону на автобусе.
— Папа, а что это за здание?
— Не знаю, сынок.
— Папа, а что это за статуя вон там?
— Не знаю, сынок.
— Папа, а как называется этот парк?
— Не знаю, сынок.
— Папа, а ничего, что я задаю тебе все эти вопросы?
— Конечно, нет, сынок. Иначе как же ты обо всем узнаешь?
У итальянцев свой особый путь.
— Как потопить итальянский корабль?
— Спустить его на воду!
Вы видели, что на вечеринке все итальянцы забрались на крышу?
Им сказали, что вся выпивка за счет заведения [12] .
— Почему вы не вытираете грязь со своих ботинок, когда входите в холл? — спрашивают у итальянца в гостинице.
— Каких ботинок?
— Дорогой, почему ты всегда во сне говоришь обо мне всякие гадости? — спрашивает итальянца жена.
12
Английская идиома on the house (за счет заведения) буквально означает на крыше дома.
— Как это — во сне! — отвечает итальянец.
Супруги-итальянцы играют в шахматы.
— Мне это напоминает о тех днях, когда мы с тобой только начали встречаться! — говорит жена.
— Но ведь за то время мы ни разу не сыграли в шахматы.
— Да. Но еще тогда ты думал по два часа, прежде чем сделать ход! [13]
Поднимаясь еще выше, мы говорим, что он — ни душа, ни ум..
Гаутама Будда сказал, — и он был первым, — что «я» не существует. Он употребил термин «анатта», то есть «не-самость». Дионисий говорит о том же:
13
Английская идиома make a move (сделать ход) имеет сленговый аналог, значащий «приставать, домогаться».
…он — ни душа…
Он — не «я». Обычно люди думают, что бог — это высшее «я»; не просто «я», но высшее «я». Каждый из нас — «я», а он — высшее «я». Будда же говорит, что никто из нас не «я», а высшего «я» вообще не существует. В Индии Будду за это называли атеистом и осуждали. Дионисий был совершенно не готов к тому, чтобы слуги церкви схватили его и объявили атеистом. Будде ничего не стоило заявить, что «я» не существует, поскольку в Индии, по крайней мере, в ту эпоху вас не сожгли бы заживо. Иначе Будда, возможно, не высказал бы это с такой ясностью; он бы тоже начал ходить кругами, чтобы обмануть болванов, которые всегда стояли во главе организованных религий.
Ни один мистик не может стать слугой какой-либо организованной религии, для него это чрезвычайно непросто. В противном случае, чтобы защитить себя и свое учение, ему придется изобретать множество ненужных прикрытий. Но Дионисий думал иначе: может быть, другого пути у него просто не было. У него есть несколько поразительно прекрасных высказываний. «Бог не есть душа», — говорит он. В этом его точка зрения полностью согласуется с взглядами Гаутамы Будды. Сказать, что бог не есть душа, равнозначно тому, чтобы сказать, что бога нет. Но слова Дионисия не отличаются ясностью изречений Будды.
Он также говорит:
…ни ум…
Это выражение Бодхидхармы. Бодхидхарма определяет медитацию как состояние не-ума. В тот момент, когда ум исчезает, вы знаете. Познание происходит, лишь когда исчезает ум; ум — преграда для познания.
Дионисий говорит, что бог — это не ум.
…ни объект познания; он не имеет ни мнения, ни интеллекта, ни разума…
Дионисий продолжает все отрицать, но при этом все равно называет бога «он». Он дурачит своих коллег-теологов. Он разбирает здание церкви кирпич за кирпичом и будет делать это до тех пор, пока от этого здания ничего не останется. Но при этом Дионисий продолжает заявлять, что он, напротив, его строит. Он медленно вынимает один кирпич за другим, но продолжает, тем не менее, использовать такие слова, как «он» и «бог».
Махавира говорит, что бога нет, а раз так, то с этим вопросом покончено, и он не собирается к нему больше возвращаться. Если бога нет, то что о нем можно сказать? Но Махавиру считают атеистом, в то время как Дионисия христианская церковь веками почитала как великого теиста и теолога. Ему удалось одурачить этих болванов!
Он говорит:
…он не является ни мыслью, ни разумом; он невыразим и непознаваем; он не есть ни число ни порядок, ни величие ни ничтожность, ни равенство ни неравенство, ни подобие ни отсутствие оного; он не стоит на месте, не движется и не покоится; он не имеет силы, и сам он не сила…