Мистические истории доктора Краузе
Шрифт:
Доктор выключил запись и покинул кабинет.
Арендованный самолет Challenger 300, выполняющий чартерный рейс Москва – Милан, набрал высоту и лег на курс. В салоне самолета, который по длине не превышал девяти метров, разместились шесть человек.
Эдуард Филиппович развалился на переднем кресле и вальяжно обсуждал меню со стюардессой. Говоря с ним, она манерничала и растягивала слова. По их разговору Эрих понял, что Эдуард Филиппович не впервые летит с этим экипажем.
Напротив него сидела
Петр Семенович сидел в конце салона в обществе охранника и переводчика, попивая из пластикового стакана кока-колу. Он то и дело посматривал на экипаж, сверялся с маршрутом полета и согласовывал передвижения шефа по Италии. Из обрывков его разговоров стало понятно, что после приземления Эдуард Филиппович поедет на переговоры с японской компанией, которая будет проводить итоговые слушания по тендеру крупной закупки цветных металлов.
После обеда, а сегодня в меню оказалась только японская кухня, Эрих откинул кресло и хотел уже немного почитать, как услышал над собой голос Эдуарда Филипповича.
– Мне нужно немного поспать, – сказал он, показывая на диван, – но перед тем как уснуть, я расскажу вам, как я вышел на Рихтера.
– Я весь внимание – отозвался Эрих.
– Мой помощник Петя узнал, что он покупал обувь в одном и том же веронском магазине на протяжении пяти лет. Он узнал, что его заказ должен быть готов в ближайшие две недели, и послал туда своего человечка следить за этим магазином. Мы знали, что он появится в Вероне, но не знали, в какой гостинице он остановится и остановится ли вообще.
– А как Петр Семенович узнал об обуви? – удивленно спросил Эрих. – Я проштудировал его привычки вдоль и поперек.
– А уж это вы у него спросите сами. Только не думаю, что он вам ответит, – усмехнулся Эдуард Филиппович.
Эрих украдкой взглянул на Петра Семеновича и спросил:
– А почему вы дали ему такое распоряжение? Я ведь мог сразу согласиться на сеансы, если бы вы упомянули, что знали моего отца.
– Я и не давал. Я даже не знал, что вы потеряли жену. Он разрабатывал вашу кандидатуру два месяца, перед тем как я решил, что мне нужны именно вы. Он заранее предугадывает мои действия, из-за этого я его и терплю.
Эрих усмехнулся, кто кого терпел – это был спорный вопрос.
– Даже так? – спросил Эрих и впервые за последнюю неделю посмотрел на Петра Семеновича с уважением. – А он не так прост, как кажется.
– Петя? Ха! Он совсем не прост! – рассмеялся Эдуард Филиппович – я его вытащил из департамента контрразведки. Не буду даже рассказывать, сколько сил и денег мне это стоило.
Услышав свое имя, Петр Семенович поднял глаза и вопросительно посмотрел на шефа. Тот безразлично махнул ему рукой, давая понять, что ничего не хочет, и пошел к дивану.
– А когда мы с вами поговорим о сеансах? Долго вы еще будете меня игнорировать?
– Как
Эрих несколько минут смотрел через иллюминатор на облака, потом вспомнил о книге и открыл первую страницу. Но почитать ему так и не удалось. Зоя пересела в кресло напротив него и, показывая на книгу, спросила:
– Вы любите поэзию?
– Я люблю Гёте – ответил Эрих и показал обложку.
Это было антикварное издание стихов Гёте на немецком языке.
– Разве вы не знаете, что он был масоном?
– Уверяю вас, «Амалия» на качество его стихов совсем не повлияла, – пошутил Эрих.
– Кто такая Амалия?
– Веймарская ложа, в которую он вступил в 1780 году.
– Не люблю масонов! – решительно заявила Зоя.
– Я не могу быть таким категоричным. Среди моих пациентов есть масоны, как в нынешней, так и в прошлых жизнях.
Зоя презрительно скривилась, затем с минуту смотрела на Эриха и наконец попросила:
– Прочитайте мне его стихи.
– На немецком?
– Нет, не люблю немецкий язык. Мне хочется плакать, когда я его слышу.
Эрих усмехнулся и спросил:
– А что вы любите?
– Я люблю Англию, Италию и Францию. Место отдыха долго не выбираю, либо побережье Франции, либо Лондон, либо Сардиния! Именно там папа купил нам виллу несколько лет назад. Так вы почитаете мне стихи?
Эрих закрыл книгу и внимательно посмотрел на Зою, она уже хотела бросить следующую реплику, но он заговорил. Тихо и вкрадчиво. Его голос звучал так проникновенно и выразительно, что Зоя замерла при первых же строчках.
– Покидаю домик скромный,
Где моей любимой кров.
Тихим шагом в лес огромный
Я вхожу под сень дубов.
Прорвалась луна сквозь чащи:
Прошумел зефир ночной,
И, склоняясь, льют все слаще
Ей березы ладан свой.
Я блаженно пью прохладу
Летней сумрачной ночи!
Что душе дает отраду,
Тихо чувствуй и молчи.
Страсть сама почти невнятна.
Но и тысячу ночей
Дам таких я безвозвратно
За одну с красой моей.
– Ух! У меня мурашки по коже. Вы красиво читаете стихи.
– Спасибо.
– Я хочу еще, – потребовала Зоя.
– Так ты ушла? Ни сном ни духом
Я не виновен пред тобой.