Мистические истории доктора Краузе
Шрифт:
На протяжении всего спектакля он думал только об убийстве рыжеволосой певицы. Ему не давала покоя мысль, почему на Рихтере к четырем часам утра не было ни единого пятнышка крови. Ведь за два часа он не мог так расправиться с жертвой. И как можно заниматься любовью и тут же жестоко избивать жертву? Он представил вместо эстонки на кровати свою жену, и его прошиб пот. Эрих вдруг осознал, насколько сейчас тяжело матери убитой девушки. Ведь совсем недавно он был на ее месте и так же растерянно смотрел на представителей французской полиции. А еще он вспомнил сопровождающего ее мужчину. Он странно себя вел, был излишне любопытен, и ему показалось, что тот намеренно хотел завязать с ним разговор.
Его мысленный поток прервала душераздирающая, полная отчаяния ария под названием «Сияли звезды», которую пел возлюбленный Тоски, Марио Каварадосси. Он вспоминает о возлюбленной за несколько минут до казни и пишет ей последнее письмо. Каварадосси почти неподвижен, но как выразителен его голос: в нем мольба, страх, горе и слезы, отчаяние и прерванная любовь. Печальная мелодия пронзила все тело Эриха тоской и болью от потери любимой. Он вдруг почувствовал, что вакуум, образовавшийся после ее смерти, остается до сих пор незаполненным, как огромная дыра в его душе.
Ария потрясла его до глубины души, и по щекам Эриха потекли слезы. Зоя сочувственно сжала его руку. Нахлынувшие эмоции не дали ему досмотреть спектакль до конца, и он, резко сорвавшись с места, выскочил в фойе оперного театра. Ему в спину зашикали зрители, которым он помешал наслаждаться драматическим моментом. Прислонившись к колонне, он долго не мог отдышаться. Слезы душили и сдавливали горло. Когда он пришел в себя, зал уже взревел от оваций и криков «браво». Это был финал оперы.
В дверь номера постучали и Эрих отозвался:
– Si, entrare (итал. да, входите)!
Дверь открылась, и на пороге показался Петр Семенович.
– Не помешал? – спросил он и закрыл за собой дверь.
– Нет, проходите.
– Мне сказали, что вы в опере почувствовали себя плохо, – деликатно намекнул на его внезапный уход Петр Семенович.
– Извинитесь за меня перед семьей Эдуарда Филипповича. Неудобно получилось.
– Вам не за что извиняться, – спокойно ответил Петр Семенович и сел в предложенное кресло. – Все прекрасно понимают, в каком вы состоянии. Я год отходил после смерти жены, а она промучилась, бедняжка, почти два года, умирая от рака. А у вас совсем другая ситуация. Жена была молодой, красивой, талантливой. Но я пришел с вами не об этом поговорить.
– А о чем? – спросил Эрих и сел на диван напротив собеседника.
– Эдуарда Филипповича беспокоят ваши отношения с Зоей.
От удивления у Эриха поползли брови вверх.
– Отношения? – переспросил он и спокойно добавил: – Да нет у нас никаких отношений. Я сейчас не в том состоянии, чтобы заводить отношения.
– Я так и сказал ему. Я также добавил, что Зоя девушка романтичная, неискушенная в любви, и может сама себе нафантазировать черт знает что.
Эрих промолчал, и Петр Семенович продолжил:
– Хотя правды ради надо заметить, что для нее вы партия совсем не плохая. Вы состоявшийся человек, утонченный, способный понять тонкую девичью натуру.
И тут до Эриха дошло, Петр Семенович прощупывает почву и не по своей инициативе, а по просьбе родителей Зои.
– Я повторюсь, я не в состоянии сейчас заводить с кем бы то ни было отношения.
– Ну, на этом и порешим, – заключил Петр Семенович и встал с кресла. – Шеф придет завтра утром после завтрака. Он хочет, чтобы сеанс провели в вашем номере. В их доме сейчас много гостей.
Как только он вышел, зазвонил мобильный телефон.
– Краузе, – ответил Эрих.
– Это я, – послышался голос детектива.
– Что удалось узнать?
– Много чего, вы можете сейчас говорить?
– Да, конечно.
– Итак, по порядку. Я поговорил с французской парой, проживающей в соседнем номере. Их показания были противоречивыми, но я склонен верить жене. Она сказала, что в соседнем номере была не одна, а две женщины.
– Почему она так решила? – удивился Эрих.
– Ночью она слышала, как женщина выкрикивала по-французски несколько слов. Что-то типа: что ты делаешь, перестань, я так не хочу. Днем ранее она по привычке обратилась по-французски к соседнему столику, за которым сидела Аста, девушка не поняла, что ей сказали, из этого француженка сделала вывод, что женщин в номере в ночь убийства было две. И голоса ей тоже показались разными. Но они не слышали, чтобы кто-то за ночь выходил или входил в номер кроме администратора.
– Путаница какая-то, – разочарованно произнес Эрих.
– Не думаю, как раз наоборот. У меня есть версия. А что, если он включает запись с предыдущего убийства?
– То есть это был голос Елены? – отозвался доктор и по его коже пробежали мурашки.
– Да. Он мог включить ее голос, чтобы администратор его услышал.
– А что с пятнами крови, почему к четырем утра он все еще был чист как лист бумаги?
– Это тоже для меня загадка. Мне кажется, вся эта его прелюдия имеет одну цель – добиться унижения жертвы. Он стирает их настоящую личность и создает другую – образ легкомысленной и доступной женщины. Помните, как прислуга персонала в Ницце была удивлена, что Елена была замужем?
– Да, – отозвался Эрих.
– Он мог там использовать тот же трюк. Включить запись с предыдущего убийства. Горничная, которая нашла труп вашей жены, сказала, что она подумала, что Елена женщина легкого поведения. Мне все не давала покоя эта фраза. А когда я получил документы из Европола, то понял, почему она так сказала. Предыдущая жертва, убитая в Испании, была проституткой.
– Вам удалось поговорить с матерью Асты, я с ней столкнулся на рецепции?
– Да. Я спросил, не знала ли Аста Елену, и она сказала, что нет. Я ей сказал, что их видели в ресторане в Москве, но мать даже не знала, что Аста была в России. Она рассказала, что Рихтер сделал ее дочери предложение в прошлом месяце. Они обсуждали свадьбу, поэтому приехали в отель.
– Вы видели ее спутника? – поинтересовался Эрих.
– Нет, она была одна, – ответил удивленно Крюков.
– Когда она приехала в отель, с ней был немец, высокий, смазливый. Он пытался со мной заговорить, но я спешил, да и мне не хотелось, чтобы мое имя связали с этим местом преступления.
– Вы хотите, чтобы я за ними проследил?
– Нет, не надо. Им сейчас и без этого тяжело.
– Хорошо. Я хотел бы остаться в отеле, завтра утром заступает смена, которая дежурила в день убийства, я хотел бы их опросить, да и инспектор здесь постоянно крутится, новости из первых рук, так сказать. Полиция еще не закончила с осмотром мусора и прилегающей территории.