Митридат против Римских легионов. Это наша война!
Шрифт:
В течение года удерживали восставшие власть, Савмак оказался толковым правителем и прилагал все усилия, чтобы вывести страну из затяжного кризиса, в котором она пребывала. А Диофант в это время занимался подготовкой военной экспедиции на Боспор, он понимал всю сложность стоявшей перед ним задачи и готовился к предстоящим боям как никогда. Ряды его армии пополнили граждане Херсонеса, морем прибыли подкрепления от Митридата, и в 107 г. до н. э. стратег начал действовать. Но основной удар он нанес не на суше, где его поджидали войска Савмака, а с моря, внезапным ударом захватив Феодосию. Этим он сразу же разрушил весь план обороны повстанцев, внес в их ряды панику и дезорганизацию, а сам, используя создавшееся положение, форсированным маршем двинулся на Пантикапей. В результате ожесточенных боев за столицу повстанцы потерпели поражение, город был взят, а Савмак захвачен в плен. Это был очередной триумф Диофанта, новая славная победа понтийской армии, и, отложив в сторону меч, стратег занялся устройством внутренних дел страны. Трудно сказать, что произошло дальше — то ли Диофант как воспитанник последнего царя Боспора стал иметь какие-то виды на ведущую роль в управлении вновь присоединенными территориями, то ли Митридата стала смущать невероятная популярность
Блестящую характеристику этого периода деятельности Митридата дал Е. А. Молев в своей работе «Властитель Понта». «Объединение причерноморских городов и земель под властью Митридата Евпатора явилось завершающим этапом подготовлявшегося издавна процесса создания единого государственного образования в этом районе. Оно завершило собой многовековой период обособленного существования отдельных эллинских полисов. Процветание городов под властью Митридата в первые годы его правления выглядело настолько резким контрастом по сравнению с положением греческих городов, подвластных Риму, что в период успехов Митридата все греческие города римской провинции Азия встали на его сторону…
Превращение Понта Эвксинского во внутреннее море Понтийского царства представляло купцам причерноморских городов удобный и безопасный в военном отношении путь для торговых операций. Сосредоточение основных торговых интересов этих городов в бассейне Черного моря привело к тому, что внутренний рынок государства поглощал абсолютное большинство торговой продукции, производимой городами и сельскими местностями. Прочность этих внутриэкономических связей стала основным источником силы и могущества Понтийского царства. Создание объединения причерноморских городов и областей предоставило в распоряжение Митридата Евпатора мощную военно-экономическую базу. Костяком этой базы являлись античные города черноморского побережья, служившие основным источником денежных доходов понтийского царя, плацдармами для его военных наступлений и связующими пунктами всей разноплеменной империи Митридата в целом. Действуя в их интересах, Митридат имел крепкую опору. Но как только он оказался неспособным сохранить единство своих черноморских владений, города побережья один за другим покинули его, чем обрекли на полное поражение и личную гибель».
Присоединение Северного Причерноморья к Понтийскому царству сыграло ключевую роль в создании Черноморской державы Митридата, располагая ресурсами этого региона, он мог теперь себе позволить гораздо более активную внешнюю политику. И его соседи с ужасом обнаружили, что рядом с ними возникла могучая держава, которую они не только не смогут одолеть, но и не смогут даже ей противостоять. А на берегах далекого Тибра отцы-сенаторы, разбуженные громом побед понтийского оружия, очнулись от безмятежной дремы и с тревогой посмотрели на Восток: а кто это там потревожил их спокойствие? И то, что они там увидели, повергло их в состояние шока, ибо в Азии теперь появилась новая грозная сила, с которой властителям Ойкумены волей-неволей приходилось считаться. Проглядели! Прозевали!
А Митридат уже не мог остановиться, и следующий его поход был направлен в Пафлагонию, после смерти его отца, Митридата V Эвергета, вышедшую из-под понтийского контроля. Пафлагония — это древняя страна в Малой Азии на побережье Черного моря, между Вифинией, Галатией и Понтом, и со стратегической точки зрения важнейшая область региона. Но поскольку сенат теперь очень внимательно стал следить за тем, что происходит на Востоке, то требовалось соблюсти хотя бы минимум приличий и на всякий случай найти себе союзника. И такой союзник был найден в лице Вифинского царя Никомеда III, который тоже имел виды на эту область: оба правителя начали тихо и не спеша прибирать к рукам сопредельные территории, одновременно подготавливая военное вторжение. Открытая агрессия понтийской и вифинской армии в Пафлагонию началась в 104 г. до н. э. и прошла без особых затруднений, организованного сопротивления союзники не встретили. Таким образом, в период с 107 по 103 г. до н. э. два союзника, Митридат и Никомед, полностью оккупировали область Пафлагонии и разделили ее между собой таким образом, что Митридату достались прибрежные районы страны вплоть до Гераклеи Понтийской, а Никомеду — внутренние земли. Это был очередной успех Митридата, казалось, что все, за что бы он ни брался, обречено на успех, но римские сенаторы, которые наконец-то поняли всю опасность ситуации, сложившейся в Малой Азии, решили все-таки принять меры. К Никомеду III и Митридату Евпатору были отправлены посольства «с приказанием вернуть народу пафлагонскому его прежнее положение»(Юстин) — политиканы из далекого Рима вновь вернулись к исполнению роли поборников международной справедливости и навязывания своего мнения соседним правителям. Но какое же жестокое разочарование их постигло! «Так как Митридат уже считал себя равным по величию с народом римским, то он дал гордый ответ: ему досталось на долю царство, на которое имел наследственные права
Но был еще один момент, о котором упоминает Диодор Сицилийский, и момент этот достаточно интересный — не случайно Митридат всегда считал главным пороком римлян не имевшую пределов жадность. «Посланники царя Митридата прибыли в Рим, принеся с собой большую сумму денег, надеясь подкупить сенат».Они не только надеялись его подкупить, они его действительно подкупили! Потому что когда народный трибун Сатурнин стал обвинять послов в том, что подобными действиями они оскорбляют сенат, последовала ответная реакция: « подстрекаемые сенаторами, обещавшими оказать поддержку,послы обвинили Сатурнина в своем оскорблении».Оскорбление посольства — вещь очень серьезная, а римляне, как никто другой, очень трепетно к этому относились, достаточно вспомнить, что именно убийство римского посла стало причиной войн с Иллирией и началом римской агрессии на Балканах. Сатурнину за это, по отечественным законам, грозила смертная казнь, и трибун еле-еле сумел избежать наказания, но факт остается фактом — люди Митридата развили в Риме активную деятельность и достигли определенных успехов.
Но всех насмешил Никомед III, который заявил посланцам сената, что вернет свою часть Пафлагонии законному царю, и поменял своему сыну имя на Полимена. Дело в том, что такое имя носили пафлагонские цари, и Никомед после этого стал на полном серьезе утверждать, что он вернул царство законному наследнику: «Так послы вернулись в Рим, став жертвой издевательства»(Юстин). С одной стороны, римляне проглотили все обиды и насмешки от вифинского и понтийского царей, с другой, — почуяв опасность, стали всячески противодействовать растущему влиянию Митридата в Малой Азии. С этим противодействием царь Понта и столкнулся, когда решил вмешаться в дела Каппадокийского царства.
Дела каппадокийские
Когда начинаешь изучать борьбу Митридата за Каппадокию, то создается впечатление, что царь влез в топкое болото, увяз в нем и очень долго не мог из него выбраться, что эта топь засасывала его все глубже и глубже и что, несмотря на все усилия, выбраться из нее царь не сумел, а в итоге оказался втянут в роковую для него войну с Римом. И действительно, именно каппадокийские дела стали одной из важнейших причин, по которым конфликт между Римом и Понтом вылился в многолетнюю войну. Поэтому попробуем разобраться в том, что же действительно произошло и зачем все это было нужно Митридату.
После победоносных походов в Северное Причерноморье и полного подчинения региона, а затем присоединения Пафлагонии, взор Митридата обратился на юг, в сторону Каппадокийского царства. Подчинение этого государства Понту было необходимо по двум причинам, которые Митридат считал очень вескими. Во-первых, в случае включения Каппадокии в сферу понтийского влияния, вся восточная часть Малой Азии оказывалась под его непосредственным контролем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. По обширности территории, его земли в этом случае не уступали бы азиатским владениям римлян, и царь мог бы располагать всеми ресурсами Каппадокии, а они были довольно значительными. И во-вторых, накануне грядущего столкновения с республикой, — а в том, что оно рано или поздно произойдет, Митридат не сомневался, — ему просто необходим был надежный тыл. Невзирая на то, молодой правитель Каппадокии и его младший брат были ему кровными родственниками, царь понимал, что Рим в любой момент сможет надавить на них — и те сделают так, как будет угодно отцам-сенаторам. И Евпатор начал действовать.
Еще Митридат V Эвергет, дядя по материнской линии каппадокийского царя Ариарата VI, желая подчинить племянника своей воле и установить таким образом свое влияние в Каппадокии, женил его на своей дочери Лаодике, от которой у него уже было трое детей — дочь и два сына, которых тоже звали Ариаратами. Однако его сыну, Митридату VI, этого показалось явно недостаточно, и, в преддверии начала войн в Северном Причерноморье, он, желая иметь в тылу зависимое от него государство, с помощью знатного каппадокийца Гордия организовал убийство Ариарата VI. Поскольку наследники царя были малолетними, то власть перешла к вдове покойного, сестре Митридата — Лаодике. На какое-то время сложившаяся ситуация устраивала понтийского царя, но потом она в корне изменилась, и виновником этого оказался не кто иной, как союзник Митридата — вифинский царь Никомед III. После того, как он с Митридатом разделил земли Пафлагонии, а римский сенат это стерпел, Никомед почувствовал вкус к увеличению территории своего царства и положил глаз на Каппадокию. Пока его понтийский коллега глубокомысленно размышлял над тем, как бы ему незаметно прибрать эту же территорию к рукам, не вызывая излишних подозрений на берегах Тибра, царь Вифинии решил полагаться только на грубую силу. Пользуясь тем, что во главе соседнего государства стоит женщина, он в 101 г. до н. э. вторгся в Каппадокию. Понимал ли Никомед, что тем самым он вторгается в сферу интересов Митридата и что в этом случае вооруженный конфликт с Понтом неизбежен? Прекрасно понимал и специально для этого придумал хитрый, как ему казалось, план: едва его войска заняли приграничные области Каппадокии, как он отправил посольство к царице Лаодике с предложением руки и сердца, а заодно обещал ей и стране защиту вифинской армии. Царицу такое предложение вполне устроило и, заключив соглашение с Никомедом III, она вышла за него замуж, а в каппадокийские города вошли вифинские гарнизоны. Казалось, все для Никомеда сложилось очень удачно, но он сильно недооценил своего соседа — едва вифинцы вторглись в Каппадокию, как понтийская армия была поднята по тревоге, и, пока царь занимался свадебными приготовлениями да подсчитывал выгоды от сделки, фаланги Митридата уже маршировали на юг.