Митридат против Римских легионов. Это наша война!

Елисеев Михаил Борисович

* * *

Любовные похождения понтийского царя — это отдельная история, поскольку здесь он выступал как приверженец традиций Ахеменидов, которые имели по нескольку жен и многочисленные гаремы. Митридат был мужчина видный, очень красив, а его положение и неограниченные возможности делали его одним из самых привлекательных представителей сильной половины человечества. Куда до него изнеженным Селевкидам и Птолемеям или напыщенным римским сенаторам! Царь запросто управлялся с колесницей, запряженной 16 лошадьми, был непобедимым бойцом, а также непревзойденным обжорой и выпивохой. О нем при жизни слагали легенды, и Митридат всячески старался их поддерживать. У него было много сыновей и дочерей, и если сыновья выполняли при отце функции стратегов и наместников — к примеру, Аркафий командовал армянской кавалерией, а затем армией в Европе, а Махар был наместником на Боспоре, — то и дочерей он рассматривал как средство для достижения своих политических целей. Брак его дочери Клеопатры с Тиграном Великим как раз такие цели и преследовал.

История донесла до нас рассказ о его взаимоотношениях с двумя из его многочисленных пассий, которые как раз развивались во время Первой войны с Римом и, что самое интересное, эти отношения оказали определенное влияние на ход событий. Когда во главе своих войск он вступил в город Стратоникею, то на глаза ему попалась Монима, дочь Филопемена и любвеобильный

царь тут же начал новый роман. Но девица оказалась достаточно хитра да умна, и хоть Митридат засыпал ее дорогими подарками, на все его ухищрения отвечала отказом и в итоге добилась того, что Новый Дионис официально на ней женился и провозгласил Мониму царицей. «О последней особенно много говорили в Греции: когда в свое время царь домогался ее благосклонности и послал ей пятнадцать тысяч золотых, она на все отвечала отказом, пока он не подписал с ней брачный договор и не провозгласил ее царицей, прислав диадему»(Плутарх). Значит, очень уж сильной страстью воспылал Евпатор к этой простолюдинке, раз она сумела настоять на своем, хотя, с другой стороны, и у него не убыло — эка невидаль, женился! Одной больше, одной меньше, ему ли, потомку Ахеменидов, у которых в гаремах были сотни жен и наложниц, не следовать традициям великих предков! И вот после этого известия о новой царской пассии у Аппиана сразу же следует многозначительное сообщение — «С магнетами, пафлагонцами и ликийцами, еще продолжавшими бороться против него, он воевал при помощи своих военачальников». То есть открытым текстом сказано: царь забросил ратные дела, свалив их на подчиненных, и полностью предался любовным утехам. А история знает немало примеров, когда подобное легкомыслие до добра не доводило и приводило к печальным последствиям. Но ладно бы только эта…

Плутарх рассказывает, что спустя какое-то время Митридат нашел себе новый объект вожделения — Стратонику, дочь старого и бедного арфиста. Играя на арфе во время ужина, она произвела на Митридата такое сильное впечатление, что царственный исполин просто забросил ее на плечо и унес к себе в опочивальню. Когда отец девицы, страшно недовольный тем, что земной полубог не соизволил спросить у него разрешения, проснулся наутро, то едва не тронулся умом от свалившегося на него счастья. Мало того, что весь его дом был завален подарками и набит почтительными слугами, оказалось, что царь подарил ему еще и виллу одного из богачей — шутка вполне в духе Митридата. Именно этой Стратонике и суждено будет в дальнейшем сыграть особую роль в судьбе понтийского царя, но это произойдет очень нескоро, а пока все завертелось по новой: Митридат предался радостям любви, и военные заботы снова отступили на второй план. И потому в свете последующих событий, очень многозначительным выглядит наблюдение Аппиана относительно Евпатора: «Будучи столь благоразумен и вынослив, он имел только одну слабость — в наслаждениях с женщинами».

«Эфесская вечерня»

«Эфесская вечерня» — так немецкий исследователь Г. Бенгтсон назвал массовую резню в Малой Азии римлян и италиков, которую осуществили по приказу царя Понта Митридата VI Евпатора. «Ненавистнейший из царей, по приказу которого в один день перерезаны сто пятьдесят тысяч живших в Азии римлян»— так негодует Плутарх по поводу действий царя Понта. « Этот кровавый эфесский приказ является лишь бесцельным актом слепой зверской мести;он приобретает ложный ореол только вследствие колоссальных размеров, в которых сказалось здесь лицо султанского деспотизма»,— вторит греческому писателю немецкий историк Теодор Моммзен. А между тем, на мой взгляд, нет никакого смысла сводить все к личным качествам царя и его природной свирепости. Как бы ни был жесток Митридат, он никогда не лил кровь просто так, любое учиненное им кровопролитие преследовало определенную политическую цель. Но сначала, как кажется, есть смысл ознакомиться с самим приказом, который отдал Митридат, когда находился в Эфесе и наблюдал за постройкой новых кораблей. Царь послал своим наместникам в городах тайное приказание: «выждав тридцать дней, сразу всем напасть на находящихся у них римлян и италийцев , на них самих, на их жен и детей и отпущенников, которые будут италийского рода, и, убив их, бросить их без погребения, а все их имущество поделить с царем Митридатом. Он объявил и наказания тем, кто их будет хоронить или укрывать, и награды за донос тем , кто изобличит или убьет скрывающих; рабам за показание против господ — свободу, должникам по отношению к своим кредиторам — половину долга. Такой тайный приказ он послал одновременно всем, и когда наступил этот день, то по всей Азии можно было видеть самые разнообразные картины несчастий»(Аппиан). Таким образом, мы видим, что сама акция была тщательно спланирована и подготовлена, что вряд ли было бы возможно, если бы Митридат просто предавался кровавым безумствам. Во-вторых, царь довольно четко указал категорию лиц, которая подлежала уничтожению — римляне, италийцы и их отпущенники италийского рода. Только вот все дело в том, что откуда в Малой Азии в то время взялось такое огромное количество римлян и италиков?

Этот вопрос очень точно осветил в своей работе А. П. Беликов, который справедливо заметил, что «…накануне Митридатовых войн на Востоке было много азиатов, получивших римское гражданство…значительная часть погибших — это не римляне и даже не италики, а именно азиаты с римским гражданством. Кроме того, безусловно, большинство убитых— рабы и вольноотпущенники, погибшие вместе со своими хозяевами». Количество самих погибших римлян и италиков он определяет в несколько тысяч человек, указывая и круги, к которым они могли принадлежать: «Это чиновники, коммерсанты, мелкие торговцы, торговые агенты и резиденты крупных деловых кругов Италии и Рима». На мой взгляд, все ясно и понятно.

Вполне понятно и то, что Митридат поощряет доносы: не он первый так поступает, не он последний, а также то, что царь грозит карами и наказаниями за неисполнение его приказа. Однако наказания наказаниями, но столь массовый успех резни был возможен только в том случае, если бы она пользовалась безоговорочной поддержкой местного населения, а в том, что коренные жители Малой Азии испытывали к надменным, алчным и жестоким пришельцам с Запада патологическую ненависть, сомневаться не приходится. Римляне ее заслужили честно, приложив для этого максимум сил и стараний. И совершенно правильно замечание А. П. Беликова о том, что «в это время Рим рассматривал покоренные земли лишь как объект безудержного грабежа, не предпринимая реальных попыток органично включить их в экономическую систему державы. За годы римского владычества произвол римских

наместников, злоупотребления чиновников, хищничество публиканов и ростовщиков вызвали сильнейшую ненависть населения провинции Азия и соседних зависимых царств».«Эфесская вечеря» знаменовала собой полнейший крах всей восточной политики Рима, и что потом ни утверждали бы некоторые исследователи о том, что римское завоевание было благом для народов, достаточно просто внимательно изучить этот вопрос и все встанет на свои места. Это как же надо было ненавидеть заморских пришельцев, чтобы жители Эфеса сознательно шли на святотатство и обреченных, которые скрылись в храме Артемиды — одном из семи чудес света — и держались за изображение богини, прикончили прямо на месте! В Пергаме, тех, которые убежали в святилище Асклепия и в надежде спастись обнимали статуи богов, просто перестреляли из луков, а в Траллах наняли убийц и те перебили римлян прямо в храме Согласия. «Адрамидтийцы, выйдя в море, убивали тех, которые собирались спастись вплавь, и топили в море маленьких детей. Жители Кавна, после войны с Антиохом ставшие подданными и данниками родосцев и незадолго до этого от римлян получившие свободу, оттаскивая от статуи Гестии тех римлян, которые бежали в храм Гестии в здании Совета, сначала убивали детей на глазах матерей, а затем и их самих, и вслед за ними и мужчин».Волна жесточайших убийств и погромов прокатилась по всему Анатолийскому побережью, и весь мир содрогнулся при виде такого зверства. Но совершенно прав Аппиан, когда очень четко указал истинную причину происшедших событий: «И в этом случае особенно было ясно, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершала против них такие ужасные поступки».Больше всех в том, что случилось, были виноваты сами сыновья волчицы, которые, одурев от собственной безнаказанности и алчности, довели покоренные народы до последней крайности. В принципе, Митридат сделал то, что от него ждали, только при этом умудрился приобрести немалый политический и финансовый капитал.

Во-первых, в канун решающего наступления на Запад он очень существенно пополнил свою казну за счет конфискованного имущества. Во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, он римской кровью повязал жителей Малой Азии и накрепко прикрутил их к понтийской колеснице — теперь они должны были безоговорочно поддерживать Евпатора в страхе перед неминуемой расплатой, если победит Рим. Ну а в-третьих, царь просто дал выплеснуться народному гневу против поработителей, и люди были ему за это признательны. Таким образом, мы видим, что «Эфесская вечеря» была не просто безумным актом кровожадного маньяка, а очень хладнокровно и расчетливо спланированным политическим мероприятием. Поэтому утверждение Моммзена о том, что «в политическом отношении это мероприятие не имело никакой разумной цели»явно не состоятельно, все что хотел, Митридат получил. Впрочем, не только он, а и многие тысячи простых людей, которые раньше снизу вверх смотрели на новоявленных вершителей мировых судеб, а теперь снова ощутили себя свободными людьми.

Поход на Родос

Почему Митридат не отправился в Европу, а решил возглавить поход против Родоса? Вполне возможно, что царь посчитал, что после его успехов в Анатолии греки на Балканах и так перейдут на его сторону, а вот Родос действительно становился опасным — не сам по себе, а тем, что именно на нем собрались те римляне и италики, которым посчастливилось бежать из Малой Азии. И главное, там околачивался бывший проконсул Азии Луций Кассий, который тоже не сидел, сложа руки, а развил бурную деятельность, предвидя в будущем тяжелую борьбу с понтийским царем. Под его присмотром жители Родоса чинили свои стены, укрепляли гавани, готовили корабли и в большом количестве изготавливали метательные машины. На помощь островитянам прибыли подкрепления из юго-западной области Анатолии — Ликии, а также из расположенного неподалеку города Тельмесс (совр. Фетхис). Очевидно, желая в самом зародыше подавить попытку сопротивления своей власти, Митридат и решил выступить против Родоса, а заодно подчинить и весь юго-западный регион Малой Азии. К походу Митридат готовился основательно, предполагая, что основные действия развернутся на море, по его приказу строилось много новых кораблей, поскольку, зная профессиональные качества родоских навархов и моряков, он рассчитывал превзойти их количеством боевых судов.

Однако, каким бы странным это ни показалось, именно у жителей Родоса были все основания ненавидеть римлян и желать победы Митридату, причины этой ненависти следует искать в их взаимоотношениях с Римом. Дело в том, что когда в 200 г. до н. э. разразилась война между Родосом и Пергамом — с одной стороны, а Македонией — с другой, то она плавно перетекла во II Македонскую войну между Римом и Филиппом V. Граждане острова приняли в ней самое активное участие, а затем поддержали Республику в войне против Антиоха III Великого. После разгрома Селевкидов римляне щедро поощрили своих верных союзников, отдав им в 188 г. до н. э. владения на материке — часть Карии и Ликии. После этого начался небывалый подъем могущества Родоса, который, опираясь на союз с Римом, повел активную политику в Восточном Средиземноморье. Но идиллия долго не продолжалась, в итоге, как и для многих римских союзников для Родоса, пришло время платить по счетам. После III Македонской войны римляне, посчитав, что островитяне недостаточно активно их поддерживали, решили примерно наказать не в меру усилившегося союзника. Для начала, в 167 г. до н. э., римляне, желая наказать родосцев, признали независимость Ликии и части Карии, таким образом лишив островитян владений в Анатолии. А поскольку торговля являлась основным источником дохода для жителей острова, то римляне нанесли ей смертельный удар, объявив в 166 г. до н. э. Делос портом свободной, беспошлинной торговли. «Ввиду этого весь торговый оборот Восточного Средиземноморья пошел через Делос, а таможенные доходы Родоса упали с 1 млн драхм до 150 тысяч. После этого удара родосцы уже никогда не смогли оправиться»(С. И. Ковалев). Раз упали доходы, значит, упал и уровень жизни, а потому любить римлян и тем более за них сражаться, у жителей Родоса не было никаких оснований. И все-таки они поддержали Рим, а не Митридата, и, скорее всего, дело здесь в их менталитете и традициях: остров всегда оказывал сопротивление царям, не желал подчиняться их воле. К тому же свою роль играло и присутствие на Родосе римского проконсула с отрядом, а также то, что «торговая конкуренция этого острова с городами Понта сделала родосцев активными противниками царя Понта» (Е. А. Молев). Скорее всего, именно совокупность этих причин и привела к войне с Митридатом.

* * *

Царь лично возглавил флот и повел его в южную часть Эгейского моря, на Родос, но сначала он занял остров Кос, где ожидал триумфальный прием от местных жителей. Но помимо этого он захватил там великолепный трофей — египетского царевича, который проживал на острове и имел в своем распоряжении богатейшую казну. Египетские сокровища были отправлены в Понт, а сам молодой человек остался при Митридате и жил своей прежней жизнью, ни в чем не испытывая нужды: с одной стороны — почетный гость, с другой — ценный заложник. И лишь после остановки на Косе царская армада двинулась на Родос.