Миттельшпиль
Шрифт:
Первый Лорд Адмиралтейства кивнул, выражая свое согласие с сэром Уильямом. Похоже он не ошибся в выборе исполнителя. Значит можно продолжить.
— Понимаете, Уильям, вы абсолютно верно оценили ситуацию. Если произойдет дальнейшее развитие эскалации, то наши интересы не пострадают. Хм-м, совсем не пострадают. И, полагаю, развитие событий может пойти таким образом, чтобы у австрийцев не осталось никакого иного варианта, кроме объявления войны России. Естественно в одиночку вы не сможете отследить это, но вы должны продумать, как повлиять на верхушку австрийского флота. В настоящий момент русские корабли, участвовавшие в этом инциденте, находятся у побережья Италии в ожидании подхода остальных судов отряда. На это
— Я полагаю, сэр, русский отряд нам не нужен не в Средиземном море, и не на Балтике? Да и уменьшение австрийского флота на скаут и старый броненосец слишком мало, по сравнению … с необходимостью.
— Вы абсолютно правильно полагаете, коммодор. Чем меньше австрийских «кораблей» окажется в Средиземном море, тем более спокойно будет нашему флоту. Если же русские исчезнут вообще, то нашего короля это не опечалит. Но, если я Вас правильно понимаю, Вы питаете некоторые сомнения?
— Я не вполне уверен в реакции австрийцев, сэр. Конечно, эмоции там бурлят, как лава в вулкане, но, исходя из текущего расклада стратегического пасьянса, позволю себе усомниться в том, что престарелый император испытывает сильное желание воевать с Россией. Да и, как вы знаете, эрцгерцог… Кроме того, и пруссаки пока не испытывают желания защищать Вену с позиции силы.
— Что же касается русского царя, как и австрийского императора, то их печали и заботы нас не беспокоят. Берлин. А Берлин, предполагается, не оставит своего единственного союзника на растерзание. Так, что приступайте к делу и держите меня в курсе. Мы же, со своей стороны, приложим все усилия для того, чтобы правильное решение австрийского морского штаба нашли полное понимание и одобрение у Франца-Иосифа. Так, что вам придется покинуть берега Темзы и отправиться на берега Голубого Дуная. В качестве военного агента. Все документы вы получите у моего секретаря.
Первый Лорд Адмиралтейства не стал объяснять, что уже принято решение, согласно которому немедленное начало войны между Австро-Венгерской и Российской империями было сочтено отвечающим интересам Британии. Тем более, что война должна была вовлечь в боевые действия и Германию, которая не могла оставить своего единственного союзника «на растерзание медведю». Тем более, что у немцев должно было сложиться впечатление, что все будет происходить при благожелательном нейтралитете англо-французских союзников.
А вот что английский флот предпримет в действительности, уже обговорено между первыми лордами Черчиллем и Фишером, премьер-министром Асквитом и несколькими заинтересованными лицами из деловых и придворных кругов. И Черчилль был весьма рад, что чутье его не подвело. Отказавшись от должности министра внутренних дел и согласившись на более низкую должность в адмиралтействе он оказался в кругу людей, творящих историю… и свою удачную карьеру.
Австро-Венгрия. Вена, дворец Хофбург. Июнь 1909 г.
В Двуединой монархии формально две столицы. И соперничество между ними не уступает соперничеству между австрийцами и мадьярами. Если Венская опера больше по размерам, чем Будапештская, то последняя берет лучшей акустикой. Да и вообще на каждое венское здание в Будапеште есть аналог. Будапешт даже превзошел Вену размерами центральной части и тем, что в нем уже построили метро. Но, вся политика делается в Вене, а конкретнее в императорских резиденциях — зимнем дворце Хофбург и летнем
Именно в Хофбурге собрались люди, от которых зависело очень многое в империи, что уже было довольно необычно. Кроме императора Франца-Иосифа тут находились начальник Генерального штаба Франц Конрад фон Хетцендорф, министр иностранных дел граф Алоиз фон Эренталь, начальник разведывательного бюро генерального штаба Гизль фон Гизлинген, эрцгерцог Франц-Фердинанд и «герой дня» Рудольф Монтекукколи. Адмирал сильно нервничал, предчувствуя изрядную взбучку. Конрад, напротив, был в возбуждении от открывающихся перспектив — сейчас, как никогда, его желание войны с Россией было близко к осуществлению. Эрцгерцог же был банально зол на всех и вся, на русских, сербов, флот, разведку, МИД. А особенно — на фон Хетцендорфа с которым он постоянно сталкивался, осаживая неуемного «ястреба». Теперь воинственный начальник Генштаба имел на руках все козыри, а Франц-Фердинанд ничего не мог противопоставить им кроме собственных предчувствий. Но император в предчувствия других не верил.
Франц-Иосиф, вопреки своим привычкам, восседал за столом, оглядывая всех тяжелым взглядом из-под насупленных бровей. Седые бакенбарды воинственно топорщились и казались еще больше из-за блестящей императорской лысины. Он не спешил начинать разговор. Время стало медленно-тягучим, как патока. Наконец император тряхнул головой и вперил взгляд в Монтекукколи.
— Что ты можешь сказать мне, граф?
Адмирал неспешно поднялся со стула и вперил в императора верноподданнический взгляд. Он не знал про соответствующий пункт Петровского устава, но инстинктивно принял вид «лихой и придурковатый». В своей правоте он был уверен, осталось только убедить в том императора. Тем более, что против него мог выступить только эрцгерцог.
— Ваше Императорское и Королевское Величество! Как вам, несомненно, известно, я прибыл в Фиуме в тот момент, когда там находился русский отряд под флагом адмирала Витгефта. Так как уведомлений на этот счет не поступало, и я пребывал в полном неведении, то не смог ответить салютом на салют. На заявление русского адмирала о переносе салюта ответил, что по плану я должен выйти в море еще до подъема флага и предложил ему, в порядке компенсации, так же не салютовать мне. Данная попытка примирения осталась без ответа, русские продолжали настаивать на своем. Согласиться же на их требования, без умаления достоинства Вашего Величества и моего достоинства я не мог. (Тут Монтекукколи врал без зазрения совести: во-первых, выход в море на следующее утро он назначил из своих соображений, а во-вторых, эскадра была вызвана по радио, для создания превосходства над русским отрядом. Впрочем, судовые журналы были уже подчищены и в них внесена озвучиваемая версия. Виновным же в подлоге адмирал себя не считал.) Русские попытались помешать нашему выходу, расположив броненосец поперек фарватера. Мы пытались выдавить его навалом, но в этот момент с нашей стороны был произведен выстрел. Как удалось выяснить, весь расчет пятнадцатисантиметрового орудия состоял из мадьяр, ненавидящих русских. У кого из них не выдержали нервы, и кто открыл огонь без приказа, установить невозможно (версия была сделана на скорую руку и шита белыми нитками, но для внутреннего потребления годилась). К сожалению, бог оказался не на нашей стороне.
Излагая свою версию, Рудольф поглядывал на императора, но признаков неудовольствия не улавливал. Похоже, он и хотел услышать такой вариант развития событий.
— У кого есть вопросы? — Франц-Иосиф сделал вид, что не замечает сигналов своего наследника и кивнул начальнику Генерального штаба.
— Скажите, Рудольф, — вступил в разговор Конрад, — были ли свидетели начала боя?
Адмирал благодарно мазнул взглядом по начальнику Генерального штаба, благодаря его за поддержку.
— Нет, третьих лиц не было. Только мы и русские.