Митяй в гостях у короля
Шрифт:
Саид никогда не испытывал ревности, считал это чувство недостойным настоящего мужчины, но теперь с горечью убедился: ревность является человеку с любовью, и чем сильнее любовь, тем яростнее грызет сердце эта вечная, как само проклятие, страсть.
Дверь в комнату он оставил приоткрытой и напрягал слух, надеясь уловить шаги и проследить, куда они последуют. Несколько раз ловил себя на мысли, что Катерина ему не принадлежит и он не имеет на нее никаких прав, но это чувство лишь являлось в сознании, а сердце продолжило ныть от ужасных подозрений.
И так он ворочался с боку на бок до двух или трех часов ночи, а потом, успокоенный тем, что никакого движения в доме нет, уснул. И спал сном младенца. И был несказанно рад, услышав над головой голос Катерины:
— Вставай, принц, пойдем завтракать!
И коснулась его плеча.
Вбежали девочки, запрыгали и закричали:
— Дядя Саид, дядя Саид! Мы тебе сварили яичницу!
Катя их поправила:
— Не сварили, а поджарили.
Подгребла сестренок, повела к выходу.
Саид, провожая их, думал: это самый счастливый миг его жизни.
Тревожной выдалась эта ночь и для Дмитрия.
В час убийц, то есть в полночь, раздался звонок в квартиру. Посмотрел в глазок двери. Молодой мужик в кожаной куртке. Вроде бы знакомый, но кто?
— Дмитрий! — раздалось за дверью. — Это я, Вадим Капустин. Не забыл?
— Ты один?
— Один, один. Открывай.
Дмитрий никогда не был чрезмерно осторожным, но теперь…
Нехотя открыл дверь и не скрывал удивления:
— Ты?.. Каким ветром?
Раздеваясь, Вадим тщательно осмотрел коридор, стены и даже потолок. В гостиной он тоже не сразу прошел к столу, а осматривал каждый уголок и, особенно, компьютер.
— У тебя еще тот… первая модель? Они уже давно на свалке.
— Я неохотно расстаюсь со старыми вещами. Привыкаю. А к тому же, сильный, современный мне и не нужен. Меня интересуют два типа информации: стихи современных поэтов да лекарства от болезни позвоночника. А ты, как я слышал, в каких-то органах. Надеюсь, и там тебе пригодилась моя наука? Помнится, ты был у нас самым способным.
— По части компьютеров и там промышляю. Не раз вспоминал тебя с благодарностью. Таких знаний и такой хватки, какую ты дал нам, оболтусам, я ни у кого еще не встретил.
— Ты и ко мне заглянул по этой части? Выкладывай сразу, без предисловий.
Вадим протянул Дмитрию маленький конвертик. Дмитрий вынул из него бумажку — санкция прокурора на обыск.
— Вот как! Ну… приступай. Мне прятать нечего.
— У тебя компьютер… — только этот? Другого нет?
— Этот, только этот. Сказал же тебе: другого мне и не нужно. Я, видишь ли, давно болен. И говорят: безнадежно.
Невесело улыбнулся.
— Так что — компьютеры… Это уже вам, здоровым. — Дмитрий говорил глухим упавшим голосом. Его состояние было близко к обморочному. Он понял: ведомство Вадима уловило его атаку на американские банки. Да, да — это несомненно. Ведь он сам со своей бригадой, в которой, кстати, был и Вадим, монтировал там компьютерную систему. И когда окончили работу, генерал устроил им небольшой банкет, и на этом банкете Дмитрий сказал: «Ваша система еще долго будет сильнейшей у нас в России. Мы поставили такие микропроцессорные схемы, которых пока нет нигде».
Эти-то вот схемы теперь сработали против него. Заговорил Вадим:
— Дмитрий! Давай начистоту. Как близкие друзья. С обыском мы придем к тебе завтра — группа искусствоведов в штатском. Но я пришел сегодня и буду говорить тебе правду, как учителю и другу. Удар по банкам нанесен из Питера. Мы уверены. Об этом же нам сказала созданная тобой и установленная в нашей конторе система. Мы обзвонили крупнейшие банки Питера, звонили в Москву — никто ничего не знает. Узнала об этом лишь твоя система. И если мы ее усилим, — хотя бы на самую малость! — ты же представляешь, какое оружие мы будем иметь!
— Я болен. Едва хожу.
— Знаем. Но ты же монтируешь электронику в подводной лодке, еще надеешься и в плавание пойти. Значит, есть силы, есть надежда. А кроме того, мы поднимем весь медицинский мир, позовем, как к Ельцину, лучших светил. Они тебя поставят на ноги!..
Дмитрий приготовил кофе, и они за большим столом вели взволнованную дружескую беседу. Дмитрий от природы доверчив, а тут перед ним старый товарищ по школе электроники, самый смышленый и трудолюбивый Вадим. И самый честный, самый сердечный… Дмитрий задавал ему смелые неожиданные вопросы:
— Признайся, Вадим: вы там в своей конторе уверены или только думаете, что это я шарахнул по банкам?
— А чего тут думать! Нам твоя же система показала на твой дом, — сюда вот, в твою квартиру. Но об этом тебе никто не скажет, и спрашивать не станут. Храни ты при себе свою тайну. Лишь бы ты был жив и здоров. И жил весело, счастливо. А то, что ты патриот и работать будешь только на Россию, мы не сомневаемся.
— Но Вадим! Я, кажется, тебя кое-чему научил. Чтобы «шарахнуть» по банкам, нужно какую систему иметь? А-а?.. Может ли она уместиться в моей квартире?..
— Квартира у тебя большая. Твой папаша, работавший председателем Выборгского райисполкома, расстарался для себя и своих деток. Но даже и в твоей квартире не уместилась бы та система. Однако, это если иметь в виду, что систему делал не Дмитрий Кособоков. Но ты ведь не сидел, сложа руки, последние пять лет! А уж если ты что-то делал, то это что-то совершенно фантастическое.
— Но и все-таки — где она, эта система? Может, уместилась под рубашкой вон того старенького компьютера?
— Дмитрий! Хватит. Будешь дурить кого-нибудь другого, но только не меня. Я подозреваю, ты применил какой-то из еще неизвестных изотопов, нашел слабые пучки электронов. Ими ты мог облить тончайшие листы плотного металла и начертить немыслимо миниатюрные схемы. Ты мог машину исполинской силы поместить в люстре, на стенках телевизора, в трубке телефона, — наконец, на крышке часов или в самоваре. Ох, Дмитрий! Не надо, ничего не говори. Позволь только тебя взять на иждивение, лечить, кормить, охранять. Молчи как рыба! Это нам даже выгодно.
— Кому это вам?
— Пока мне. Я назначен ответственным за твою охрану. И за все, что может произойти с тобой. Но ты должен знать: жизни твоей ничто не угрожает. Ты нам нужен живой и здоровый. Я к тебе явился от имени России. Мне и доверяйся.
— И все-таки, — вы будете меня пытать?
— Как пытать?
— Ну, спрашивать: что да как, да почему?..
— Ни, Боже упаси! Еще раз тебе говорю: ты шарахнул по банкам или кто другой, но это твоя система — твое детище — засекла момент и место атаки. И уже одно это ставит тебя в ряд важнейших персон мира; может быть, самых важнейших. А потому, хочешь ты этого или нет, отныне ты поступаешь в распоряжение государства. И главным твоим охранником назначен я.