Мизгирь

Воздвиженская Елена

– А эту ворону, – она покосилась на пакет, – Сожги, пожалуйста. Только не тут, не во дворе.

– И не в бане! – спохватилась она, – Вынеси на пустырь, что за домом, и там сожги. Ладно?

– А то что? Злой дух Ктулху придёт мстить?

– Гена! Это не смешно, – воскликнула Лера.

– Да ладно, ладно, – поднял тот примирительно ладони, – Если для тебя это так важно… Надеюсь, меня не увидят соседи. А то подумают, что я ку-ку.

– Никто ничего не подумает, – ответила Лера, – Если тебе стыдно, то пойди, как стемнеет.

Ладно, я пойду укладывать Евочку.

– Давай.

Глава 11

Вечером, после ужина, Гена потянулся на кухонном диване:

– Может, фильм посмотрим?

– Гена, – многозначительно глянула на мужа Лера, – Ты ничего не забыл?

– Что? – не понял тот, но тут же спохватился, – Ах, да, я же не ликвидировал труп вороны! Слушай, а может, я её просто во дворе сожгу? Ну, в ведре, например?

– Нет.

– Ох, уж эти бабские заморочки, – вздохнул он, натягивая куртку, – Вот что не говори, а все вы бабы – ведьмы.

– Тем более, иди и сделай всё, как я прошу, а то превращу тебя в жабу, – улыбнулась Лера, и подмигнула Евочке, лежащей рядом в переносной колыбели, – Правда, моя красотуля?

– Ладно-ладно, я уже пошёл, – примирительно засмеялся Гена.

– Эх, после такого ужина нюхать такую дрянь, – послышалось из сеней ворчание и вздох.

На пустыре, что располагался позади дома, было уже темно, но темнота была не чёрной, а синей, прозрачной, и можно было разглядеть очертания леса, что начинался в конце пустыря на пологом склоне холма, и уходил наверх, тая в вечерней мартовской дымке. Дальше лес тянулся на многие километры, в противоположную от дороги в город сторону. Гена достал сигарету, задымил, затем расстелил прямо на снегу принесённые с собой газеты, сверху положил пакет с вороньим прахом, скомкал ещё несколько газет, разложил их вокруг пакета, присыпал сверху захваченными из ведра, что стояло в бане для растопки печи, щепками, и довольно глянул на свою импровизацию.

– Вот так, отлично, – сказал он вслух, – Точно сгорит.

– Что сгорит? – голос за спиной прозвучал настолько неожиданно, что Гена подпрыгнул на месте и поперхнулся дымом.

– И всё-таки меня засекли, – раздражённо подумал он, – Сейчас решат, что я чокнутый.

Он развернулся и увидел сзади незнакомую женщину в цветастом платке и старой, «для двора», фуфайке.

– Здравствуйте, – поздоровался он нарочито дружелюбно.

– Здравствуй-здравствуй, а ты, наверное, муж Леры будешь? – блеснула в темноте зубами незнакомка.

Глядя на эту улыбку Гена отчего-то внутренне поёжился, хотя, по сути, улыбка напротив была такой ослепительной, словно у голливудских звёзд. Просто мы, пожалуй, не привыкли видеть такую в реальной жизни.

– Уж очень яркая, не живая какая-то, как у куклы, – подумал Гена, а вслух ответил, – Да, я муж Валерии.

– Геннадий! – протянул он руку.

– Галина, я вон в том доме живу,

наискось от вашего, – та пожала протянутую ладонь, её рука была твёрдой и сухой, как кора старого дерева.

– А что это вы тут жжёте? – поинтересовалась она вновь.

– Да так, – Гена замялся, – Сегодня вот убирался в сарае и гараже, от хозяев кое-что осталось, ненужное, вот решил сжечь.

– На пустыре? – посмотрела прямо ему в глаза Галина.

– Ну да, жена кашляет от дыма, – соврал Гена, – У неё аллергия на всякие запахи… дым… Ну, я и ушёл подальше.

– Ну да, ну да, – понимающе закивала соседка, – Правильно. Тут-то никому не мешаешь.

Оба замолчали.

– А что-то свёрток у тебя совсем махонький, что там? – воззрилась она на Гену.

– Что за допрос? – грубо среагировал Гена.

– Да я так, бабское любопытство, ты не обижайся, – спохватилась Галя, обойдя вокруг будущего костра.

– Ладно, я уже, пожалуй, разожгу огонь, – ответил Гена, и, наклонившись, поднёс спичку к газетам.

Погода стояла безветренная, и газеты тут же занялись, вскоре начали потрескивать и лучины, скукожился пластиковый пакет, и из него показался вороний бок. Галя подозрительно глянула на Гену:

– Это что, птица?

– Птица, – нехотя буркнул Гена, – В сарае мёртвой нашёл, видимо, залетела и не смогла вылететь обратно.

– Вот оно что? – с азартом подхватила Галя, – Птица?

– Ну да, – Гена достал сигарету и затянулся.

– А ты знаешь, что я тебе скажу, – Галя подскочила к Гене, и, оглянувшись, зашептала на ухо, – У нас тут люди всякие живут. Иные не гнушаются и порчей, и всякими прочими приблудами. Так что вы поаккуратнее будьте.

Гена в недоумении скосил глаза на соседку.

– Она точно странная, – вспомнил он слова жены.

– Всё нормально, я не верю в такое, – ответил он Гале.

– А зря, зря, – горячо затараторила та, – Это вы в городе в такое не верите, а тут, в деревне, своя жизнь, свои правила.

– Порча действует на тех, кто в это верит, – повторил Гена, выбрасывая окурок в костерок.

– А вы вот что, – вдруг перевела разговор Галя, – Приходите в наш храм, ещё ведь не были, небось?

– Не были.

– Так вот и приходите в следующее воскресенье, по выходным батюшка приезжает, служит, он на несколько деревень один. Хороший батюшка, ваш ровесник как раз. Алексеем зовут.

– Отцом Алексеем, – поправилась она.

– Хорошо, придём, – ответил Гена, лишь бы скорее отвязаться от назойливой бабы.

– Вот и ладно, вот и славно, ну я пошла, – Галя махнула рукой, – Я просто мимо шла, гляжу, на пустыре кто-то ходит. Мало ли, думаю, вдруг мальчишки хулиганят, а это вы.

– Ага, до свидания, – ответил Гена, – Доброго вечера вам. Галя кивнула и тут же исчезла в сумерках.

– Как будто в воздухе растаяла, – вытаращил глаза Гена, – Вот что обман зрения делает с человеком впотьмах.