Мкхарт
Шрифт:
Не на того напал, парень! Я конечно сексуально неудовлетворенный и связанный, но так легко не сдамся!
Конг Си Линь:
После доклада Хона о гибели последнего подозреваемого и таинственном исчезновении младшего брата Тхань, я долго ворочался, пытаясь уснуть. Прикорнувшая рядом Ньонг уже давно заснула, щекоча своим дыханием мое плечо, а я все не мог перестать думать об этих таинственных событиях. Наконец усталость взяла свое, и я не заметил, как от размышлений плавно соскользнул в сон. Разбудил меня сигнал моего коммуникатора, лежащего рядом со мной на прикроватном столике. В предрассветной тиши его, в общем-то, негромкий звонок прозвучал оглушающей трелью. Рядом завозилась
— Да? — обстоятельства моего пробуждения мало способствовали проявлению вежливости, поэтому я постарался быть лаконичным.
— Конг, — в трубке раздался голос Тхань, — Извини, что разбудила.
А голос-то у любимой дрожит. Неужели опять что-то произошло?
— Что случилось? У тебя все в порядке? Ты где сейчас вообще?
— Да со мной все нормально, я сижу дома и мне ничего не угрожает… наверное… — в голосе любимой слышались слезы, — понимаешь… Монг. Его до сих пор нет! Йонж со своими людьми искал всю ночь. Они обшарили все улицы в том районе, но нигде его не нашли.
Судя по всему, Тхань вот-вот разрыдается. Я попытался успокоить ее:
— Дорогая, я сейчас дам необходимые указания, мы подключим всех людей Хона и полицию герцогства. Найдется твой брат, даже не сомневайся!
— Только бы нашелся! Я всю ночь не сплю, жду известий, а его все нет и нет!
— Самое главное, что его нет на месте взрыва. Значит, его не убило и он живой. А найти — всего лишь дело времени, — я попытался вложить в голос максимум уверенности.
— Если бы все было так просто! — Тхань судорожно вздохнула, очевидно, собираясь с духом. — Понимаешь, любимый, я никогда и никому этого не говорила, но мой отец умер вовсе не от естественных причин, как об этом писали в газетах. Его убили… Конг, убили свои же, те, кому он доверял. Вокруг моей семьи идет непонятная возня. Убит мой отец, а сейчас пропал мой брат. Мне кажется, что любого близкого мне мужчину ожидает смерть. Мне страшно, Конг. Я боюсь за брата, я боюсь за тебя, — Тхань не сдержалась и тихо заплакала в трубку. Я вполне мог ее понять — одна, в огромном пустом доме, мучается страхами и сомнениями, запутавшаяся и не знающая, кому можно доверять. Единственные люди, на которых она могла положиться находятся далеко — один пропал, другой его разыскивает. Бедная храбрая девочка.
— Тхань, выше нос, найдется твой брат, вот увидишь. Хочешь, я приеду?
— Спасибо, милый, но я прямо сейчас еду в офис безопасности, буду там весь день сидеть и смотреть, как ищут Монга. Я позвоню тебе позже, можно?
— Да, конечно, звони. Если будет трудно, если понадобится помощь людьми, техникой, связями или деньгами — звони сразу. И если опять будет страшно — тоже звони.
— Спасибо, Конг. Я позвоню позже. Люблю тебя, — в трубке прозвучали короткие гудки.
Отложив коммуникатор и задумался. Услышав шорох слева, я обернулся и увидел горящие гневом глаза жены. Очевидно, она не спала и хорошо слышала весь разговор.
— Ньонг? — я никогда не видел у нее такого выражения лица.
— Дорогая?! Хочешь, я приеду!? Будет страшно — звони?! — с каждой фразой супруга заводилась все сильнее и сильнее. — Ты всем своим потаскухам готов на помощь лететь?
— Ньонг, перестань! — от ее напора я, не ожидавший такой вспышки со стороны обычно милой и покладистой женщины, даже слегка растерялся.
— Перестань что?! — казалось, жена в один момент лишилась всех своих сдерживающих центров. — Я ращу нашего сына, я выкладываюсь каждый день, чтобы ты видел во мне лишь самое лучшее. Я веду наш дом и ради чего это все?! Чтобы ты по первому зову бросал нас и летел на помощь своим девкам?!
Однако… Налицо явная истерика!
Хлесткая пощечина оборвала Ньонг на середине фразы. От неожиданности она замолчала, глядя на меня расширившимися глазами и ладонью закрывая рот.
— Возьми себя в руки! — женщины как животные, вечно пытаются проверить границы дозволенного, и сегодня моя жена явно перешла эту границу.
— Ты хозяйка в этом доме, и я не лезу в твои дела, уважая твои решения. У нас чудесный сын. Ты никогда не была стеснена в средствах, и я провожу с тобой несколько ночей в неделю. Чего ты еще хочешь?! Ты решила, что можешь указывать мне, с кем мне вести дела и как поступать?!
От моей отповеди жена оторопела. Я впервые говорил с ней в таком тоне, правда, до этого и она не позволяла себе подобного поведения.
Не обращая внимания на лепет Ньонг, которая пыталась мне что-то сказать, я откинул одеяло и направился в душ. Все равно заснуть уже не получится.
Стоя под горячими струями, я думал о жене и ее неожиданной вспышке. А хорошо ли я знаю свою жену? В аристократических семьях девушкам-чонянлинь чуть ли не с рождения внушают, что их основная задача — служение своему мужу-господину. Поэтому и мне, и всем остальным Ньонг показывала лишь картинку идеальной супруги. Я никогда не видел ее в некрасивой, но удобной одежде, без всяких женских штучек типа заколок, помад и прочей ерунды. Я всегда был окружен ее вниманием и заботой, не задумываясь, а какой жизнью живет мой дом, когда меня нет. Лишь сейчас мне вспомнились боязливые взгляды служанки, брошенные ею на мою жену, когда той не понравилась сервировка моего завтрака. Были ли у той девушки основания бояться?
С другой стороны, для жены аристократа Ньонг воспитана безупречно. В конце концов, вести дом, рожать и растить детей, а также заботиться о своем муже, не обременяя его мелкими повседневными заботами — это ее работа. Это то, чему ее учили, так же, как меня учили управлять герцогством. Да, именно. Я управляю провинцией, она управляет моим домом и создает картинку идеальной семьи для всех остальных. И пока меня это устраивает, я не буду ничего менять. Нисколько не сомневаюсь, что Ньонг, воспитанная в тех же традициях, что и я, сейчас думает тоже самое. А вспышка ревности… Ну что же, одна вспышка раз в пять лет — вполне позволительна. К тому же, Ньонг не просто выполняет свои обязанности хозяйки, но, кажется, действительно любит меня.
Я вытерся огромным пушистым полотенцем, накинул на плечи халат и вышел из ванной. Мои ноги тут же оказались сжаты женскими руками. Жена стояла передо мной на коленях, подняв вверх лицо. Из ее глаз текли слезы, но она, не обращая на них внимания, безостановочно шептала:
— Конг, прости меня, прости, пожалуйста! Сама не знаю, что на меня нашло, я позволила себе лишнее!
— Ньонг, — я наклонился, пытаясь поднять ее с пола, но она лишь крепче стискивала в объятьях мои колени, покрывая их поцелуями. — Ньонг, мы действительно, оба вспылили. Но я надеюсь, что ты сможешь в дальнейшем удержаться от подобных сцен. Ты не простолюдинка и не жена какого-то лавочника, чтобы так себя вести!
Похоже, неведомым мне образом, жена поняла, что я уже не сержусь на ее выходку — объятия стали менее крепкими, а поцелуи не такими лихорадочными. Тем не менее, она продолжала удерживать мои ноги в кольце своих рук, осыпая поцелуями. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось положить руку ей на голову.
— Спасибо, Конг. Прости меня, я обещаю, такого больше не повториться!
Осмелев, жена потянула за пояс моего халата, продолжая удерживать меня другой рукой. Отведя полу халата в сторону, она прижалась лицом к моему паху. Я чувствовал жаркую влажность ее рта, охватившую меня внизу. Да, это было очень… неоднозначное утро.