Младший научный сотрудник – 2
Шрифт:
– И ты хочешь сказать, что и персоналку запросто сбацаешь?
– А вот тут стоп, Александр Сергеич, – твёрдо заявил я, – здесь мне потребуется помощь как минимум двух человек, квалифицированного системотехника и хорошего программиста. Мишеля просьба не предлагать…
Глава 6. Первый отдел
Первый отдел
Мишеля он мне и не предложил, сказал, что у того и так полный рот забот перед Сингапуром. А вместо него был назван Ишаченков… да-да,
– Он же идейный, Александр Сергеич, – пробормотал я, – а среди людей такого склада хороших специалистов не бывает.
– Во всяком деле случаются исключения, – наставительно отвечал начальник, – ну и что же, что он активный комсомолец, программирует он очень неплохо, причём сразу на двух языках.
– И на каких же? – потребовал я уточнений.
– На ассемблере и на Си – достаточно?
– Для начала сгодится, – позволил я себе такую вольность, – а там посмотрим. А системотехник?
– Ты же сам, если не ошибаюсь, выпущен из политеха с такой специальностью, – подколол он меня.
– Это верно, – согласился я, – но опыта у меня в таких делах немного, не хотелось бы в потёмках блуждать. И потом – один ум хорошо, а два лучше. Вдвое лучше как минимум.
– Ладно, бери Шурика, – согласился с моими аргументами Бессмертнов. – Срок у тебя месяц, время пошло. Да, и чтоб завтра СМ-ка работала, как часы, – напомнил он напоследок.
– Как швейцарские, – вспомнил я его реплику, – Тиссо или Жак Леман… накрайняк Свотч.
И я опять уединился в своей уже обжитой экранной комнате… на профилактику, естественно, забил – где это видано, чтобы за три дня два раза контакты протирать. Начал вспоминать, что я знаю про Ишаченкова и зачем он вообще сдался в данных обстоятельствах. Из рассказов того же Шурика, а он очень разговорчивым коллегой был, мне стало известно, что наш комсомольский лидер плюсом к тому, что неплохо программирует, ещё и читает какие-то лекции для детишек в Доме юного техника. Но как человек, он полное говно, добавил в конце своего выступления Шурик. Ну что же, и среди говна иногда попадается что-то полезное, подумал я, автоматически доводя до кондиции вторую трубку радиотелефона.
Но тут мои занятия прервала какая-то нездоровая суета за дверью – там сначала тащили что-то тяжёлое, потом поставили это тяжёлое на пол с жутким грохотом, потом началась дискуссия на повышенных тонах. Я выглянул из экранки – на полу стоял здоровенный ящик, весь обклеенный яркими иностранными ярлыками, а в дискуссии участвовали двое, Бессмертнов с одной стороны и незнакомый товарищ в костюме в полосочку и в синем галстуке с другой. Ещё рядом стояли Коля с Аскольдом, они, видимо, и притащили сюда это добро.
– А я говорю, что нам это оборудование сегодня уже нужно, – горячился Бессмертнов.
– Так я против что ли, – возражал костюм с галстуком, – только действовать следует по всем правилам, а не так, как вы там у себя придумали.
Я тихо спросил Шуру, в чём дело – он ведь у нас всегда больше других знал – и он ответил, что пришла очередная
– А что там в этой закупке-то? – задал я следующий вопрос.
– Да как обычно, – вздохнул Шура, – модули очередные да лазерный принет еще, кажется.
Здесь было интереснее, чем в экранке, поэтому я остался, ожидая окончания спора двух противоборствующих сторон. В общем, я уяснил, что секретчик был в принципе не против вскрытия посылки, но при этом должно было присутствовать минимум двое ответственных представителей – кроме него, ещё и кто-то из второго отдела, а они там сегодня все на выезде. В итоге решили всё-таки отложить вскрытие до завтра, и все вроде успокоились. Но тут этот секретный гражданин вдруг повернулся ко мне и сказал:
– А это у нас новый сотрудник, если не ошибаюсь?
– Угу, – подтвердил Бессмертнов, – месяц, как пришёл. Зовут его Петя Камак… то есть Пётр Балашов, конечно.
– Надо побеседовать, Петя, целый месяц работаешь, а до сих пор у нас в отделе не отметился, – сказал тот, внимательнейшим образом рассмотрев меня с макушки до ботинок. – А пойдём прямо сейчас и побеседуем.
Я ответил в том смысле, что раз надо – значит надо, я готов к собеседованию, как пионер. А Шура с Аскольдом переглянулись и состроили понимающие рожи… Бессмертнов ничего строить не стал, а просто махнул рукой, иди, мол, Петя, куда сказано. Мы и пошли… на втором этаже их логово было, особистов-секретчиков. Пиджак с галстуком представился мне как Евгений Октябринович (во, ещё одна жертва советских энтузиастов, ладно, что не Даздрапермович), завёл меня в маленькую тесную клетушку, где из мебели был только стол с двумя колченогоми стульями, да железный сейф в углу.
– Значит, ты у нас Пётр Петрович Балашов, – полуутвердительно произнёс он, открыв папочку с завязками.
– Точно так, – подтвердил я и зачем-то добавил, – 1960 года рождения, холостой, несудимый.
– Отец у тебя с очень интересным именем, – продолжил особист, закурив сигарету, – Чон Ду Хван…
– Ну да, – ответил я, – кореец он, стопроцентный, переехал оттуда ещё до войны, имя и фамилию сменил на более понятные для России. И потом, он же умер, когда мне 3 года было.
– А от чего он умер? – продолжил свои изыскания Октябринович.
– Насколько я знаю – простудился во время учений, двустороннее воспаление лёгких и всё такое… а с чем связан ваш интерес, Евгений Октябринович? – позволил я себе встречный вопрос.
– Учреждение у нас режимное, – строго отвечал он, – работаем на оборонный комплекс, так что сам понимаешь – бдительность никто не отменял. А потом, была отдельная просьба от одного начальника…
– От Семён-Наумыча? – уточнил я.
– Я никаких имён не называл, – ещё строже посмотрел он на меня, – просили проверить твою благонадёжность. Вот я и проверяю… идеи далее – по нашим данным ты на сельхозработах занимался какими-то левыми делами, так?