Младший научный сотрудник 6
Шрифт:
Я последовал совету второго я, и через полчаса примерно выбрался на то же самое шоссе, но уже оставив за спиной неведомый Белакан. А тут справа потянулось проволочное заграждение, за которым явственно обозначилась бетонная полоса, уходящая за горизонт.
— Это он самый и есть, — доложил я первый своему второму я, — международный манильский аэропорт имени Ниноя Акино.
— Кто такой, почему не знаю? Ну то есть фамилия знакомая — была такая Корасон Акино, то ли дочь, то ли жена, она потом некоторое время управляла страной,
— Это вдова Ниноя, — пояснил я, — его, Ниноя то есть, зверски убили в этом самом аэропорту. Власти якобы. А прогрессивная общественность подняла его на щит, как это обычно водится.
Глава 26
Спартак победит
В мире нет еще пока команды лучше Спартака
Снизу к нам начали целенаправленно двигаться целых два милиционера в полном боевом облачении. Первый сержант, второй старший сержант.
— Что здесь происходит? — старший правильно вычислил главное лицо беспорядка и направил этот вопрос мне.
— Обмениваемся мнениями по поводу игры, товарищ старший сержант, — четко доложил ему я, — это не запрещено?
— А почему стоя? — немного сбился он с обличительного тона.
— Так матч-то почти закончился, — продолжил я, — собрались на выход идти, а по дороге поспорили вот с ними, какой результат будет в конце концов, вот и задержались.
— Спор на деньги у нас запрещен, — вмешался просто сержант, — это азартная игра уже получается.
— А где вы деньги видите, товарищ сержант? — включил я дурака, — все чисто на словах.
— Вот он, — и сержант ткнул пальцем в Аскольда, — собирал деньги и какие-то записи делал. Это уже тотализатор получается, — выдал он такую умную фразу.
Народ начал задерживаться перед выходом вдвое интенсивнее — все какое-то развлечение посреди тягомотного перекатывания мячика на поле. А Аскольд поднял обе руки вверх и заявил:
— Можете обыскать, товарищ сержант, нет у меня никаких денег, кроме пяти копеек на метро.
Сержант грозно взглянул на него и возможно бы и начал обыск, но тут Спартак забил второй гол.
— Аааааа! — заорали трибуны, повскакавшие с мест, — Спартак чемпион!
Те, кто спорил со мной на результат, тоже заорали, но ни мне, ни Аскольду, ни милиционерам ничего высказывать не стали. Потому что спорить с милицией дело тухлое. И еще через несколько секунд раздался еще более громкий коллективный не то крик, не то стон из прохода, который был прямо позади нас.
— Надо проверить, что там, — сказал я сразу обоим сержантам, а они, надо отдать должное, быстро переключились и ринулись по ступенькам вниз.
Мы с Аскольдом дружно устремились за ними… что сказать — наша затея с тотализатором на результат принесли, конечно, свои плоды, народу в этот проход набилось гораздо меньше, но все равно он там был. И вслед за ревом трибун народ этот дружно повернул назад, создав давку, кое-кто и упал.
— А ну разойдись, — не нашел ничего лучшего сказать старший сержант.
Расходиться народу было некуда, нижние давили на верхних, но оба милиционера абсолютно верно определили степень опасности происходящего и начали выдергивать людей на трибуны по одному. Старший при этом чего-то наговорил в свою рацию, подмогу наверно вызывал.
— Что стоите, — обратился сержант ко мне и Аскольду, — помогайте.
И мы начали дергать людей с лестницы наверх в восемь рук… матч уже давно закончился, а мы четверо плюс набежавшие пятерка милиционеров все наводили порядок на этой чертовой лестнице. Насмерть, насколько я успел увидеть, никого не затоптали, но с переломами и ушибами, конечно, куча народу образовалась. С ними работали дежурные стадионные медики, а чуть позже и еще врачей прибавилось, скорые помощи подъехали снаружи.
Закончилось все это уже после десяти вечера, когда мы вдвоем и показания дали набежавшим следователям — ладно, что на Петровку нас не потащили. А еще потом мы с напарником сели на скамеечку в вестибюле, он достал пачку Кабинета, а я не отказался.
— Немецкие? — спросил я про сигареты.
— Угу, — подтвердил он, — компания Реемтсма делает.
— Почем они там у вас? — спросил я, рассматривая нарядную пачку.
— Три марки двадцать пфеннигов, — ответил он, — рупь где-то на наши деньги. А сколько по твоим предсказаниям тут должно было народу полечь? — задал он неожиданный вопрос.
— Шестьдесят кажется, — ответил я, — или около того.
— Получается, что мы теперь натуральные спасатели…
— Ага, подтвердил я, — почти как эти… Спасатели Малибу.
— Не знаю таких.
— Сериал американский, — пояснил я, — там еще красотка такая играет, как уж ее… Памела Андерсон.
— Не смотрел… в ГДР все больше свои местные сериалы смотрят, про полицию и про индейцев.
— Слушай, — встрепенулся вдруг я, — а что с этими деньгами, которые мы у народа собрали? Спорщики пропали куда-то с концами в этой круговерти.
— Как что, — рассудительно сказал Аскольд, — мы их честно выиграли — второй гол же Спартак забил?
— А и верно, — рассмеялся я, — по такому поводу хорошо бы нажраться как следует… по двум даже поводам — сколько народу спасли от смерти и бабла заодно подняли.
— Возражений не имею, — бодро отрапортовал Аскольд. — Куда двинем?
— У меня блат есть в Праге, — ответил я, — пару раз пропускали в зал, можно туда.
— Дорого там все, — озаботился он, — хватит наших денег-то?
— Давай посчитаем, — предложил я, и мы произвели ревизию наличности.
Вместе с заработанными у нас итого получилось тридцать три рубля с копейками.
— Если швейцару на лапу не давать, тогда вполне хватит, — произвел Серега в уме арифметические действия.