Младший сержант Алексей Крайнов
Шрифт:
– Чего это было-то, а, Лёх? – раздался сзади жалобный голос Димки. – Так нечестно, их много, а наш один!
– Трое наших было, Красовитов, трое… – выдавил из себя Цепеленко.
– Тогда почему не отбились? – уже непонимающе продолжал Димка.
– У тебя, Красовитов, патроны к пулемёту есть? – вопросом на вопрос ответил Лёха.
– А ты видел, чтобы наш стрелял? – разумно добавил Цепеленко.
– Нет, не видел. А чего они, без патронов-то? – не переставал сыпать глупостями рядовой.
– А ты чего, без патронов? А?! – поймав тему, хором спросили сержанты.
Отвечать Димке было некогда: объявили всеобщее построение
– Ну вот и дождались! Похоже, началось! Мои всем поздравления! – попытался острить, выстроив события в логическую цепь, Цепеленко. Стоявшие поблизости сослуживцы понимающе ухмылялись. Непонятен был лишь инцидент с «ястребками», но бывалый старший сержант и тут нашёл объяснение:
– Нас когда к финской границе подвели, те тоже чего-то похожее отчебучили, то ли пограничников обстреляли, то ли ещё кого. Главное, удачно получилось – и войска под рукой оказались вроде как случайно…
После команды разойтись взвод сгрудился вокруг командира. Однако услышали солдаты не совсем то, чего ожидали.
– Пришёл приказ сверху – в приграничных районах возможны провокации со стороны немецких генералов, которые хотят испортить дружеские отношения между советским и германским народами. – Лейтенант с благодарностью взглянул на протягивающего ему фуражку Алексея. – А потому приказано: на провокации не поддаваться, огня не открывать!
– Так патронов же нет. Как мы его откроем, огонь этот?! – похоже, выучил урок с истребителями Димка Красовитов. И тут же. – А когда патроны получим?
– Патроны, Дмитрий, тьфу, красноармеец Красовитов, у старшины. А старшина, если ты ещё не понял, на том берегу. – Фуражка командира взвода водрузилась на место. – Повторяю ещё раз, это не война!
– Так это генералы, что ли теми самолётами управляли? – опять невпопад ляпнул Красовитов.
– Да, Дима, четыре толстых немецких генерала! – одновременно с тычком под рёбра вместо лейтенанта «вразумил» своего бойца Алексей.
Дальнейшую беседу прервала череда разрывов. То есть, что это разрывы, никто не понял, просто земля под ногами вздрогнула, воздух ощутимо колыхнулся, а злополучная фуражка лейтенанта вновь покинула положенное ей воинским уставом место, словно и не было. Затем громыхнуло, да так, что Лёха присел. На противоположном берегу, из леса, поднимались столбы дыма и пыли. Взвод во главе со своим командиром, пытаясь рассмотреть произошедшее за рекой диво, привстав на цыпочки, дружно вытянул шеи.
– Ложись, суки! Воздух! – звериный рык Цепеленко, подобно удару дубины, швырнул солдат на землю. А высоко в небе на запад уплывали три маленькие точки.
– Это бомбили нас, что ли? – подполз к Цепеленко Лёха.
– Не. Провоцировали генералы буржуйские! – зло ответил старший сержант. – Хотели, чтобы мы на эту провокацию поддались и камнями в ответ бросаться начали!
К ротному подбежал посыльный от комбата с приказом переправляться вплавь. Плавать во взводе умели
Глава вторая
Встретили поджидавшего их старшину с грузовиками. Без долгих разговоров отправили вперёд. Через пару часов движения в колонне добрались до дымившей в стороне от дороги кухни. Обед был готов, причём на этот раз всех угощала его, Лёшкина, рота, так как весь батальонный обоз и остальные кухни остались на том берегу.
Ротный, до блеска натерев тряпкой сапоги и приведя в уставной порядок форму, с каменным лицом лично преподнёс комбату котелок с горячей кашей. Старшине, конечно, перепало, но не сильно, особенно после рассказа о генерале, якобы лично отдавшем приказ на немедленную переправу всего старшинского хозяйства. Водители машин при проведении дознания старательно вытягивались по стойке смирно, пучили глаза и слово в слово повторяли версию старшины. В общем, виновных не оказалось, что, впрочем, никого особо и не удивило.
Батальон обедал в паре сотен метров от дороги, по которой продолжала тянуться на запад немного поредевшая вереница людей, подвод и техники. Каши, правда, было в обрез, ещё меньше, чем на завтрак, но причина была ясна и особо не обсуждалась, чего не скажешь о фашистских провокациях. Да и что это за провокации такие, когда столько людей побило?
– Может, не знали они, что люди в лесу? Может, просто попугать захотели? – с вопроса к Цепеленко завёл разговор о бомбёжке переправы младший лейтенант, сидевший посреди развалившихся солдат своего взвода.
– Вы, товарищ командир, видели, с какой высоты бомбили? – тревожно поглядывая назад, в сторону невидимой теперь переправы, ответил старший сержант. – С недолётом положили, чего тут думать.
– Значит, вернуться могут? – как всегда, встрял в разговор Алексей.
– А ты думаешь, почему нас комбат через реку вплавь отправил? – вопросом на вопрос ответил Цепеленко.
– А хозяйство наше: артиллерия, боеприпасы, миномётные и пулемётные взвода? – задумчиво перечислял Лёшка оставленные на том берегу подразделения и имущество разделённого батальона.
– Ничего. Комбат с ними начштаба оставил. Приказал технику в сторонке укрыть, а если что – искать объезд, – проявил осведомлённость взводный.
Загромыхало. Бойцы, не сговариваясь, повернули головы назад. Там, вдалеке, набухая и расширяясь, росло облако чёрного дыма.
– В колонну поротно! Становись! – донеслась дублируемая по цепочке команда. Марш продолжался.
«Какая-то непонятная война, – не переставая оглядываться на далёкое чёрное облако, размышлял Лёха. – Нам до немца ещё пару дней топать, а она уже началась. Или не началась? А если началась всё же? Тогда наши передовые части, наверно, уже к Варшаве подходят. Нам пешком за танками ни за что не угнаться. Так и не увижу ни одного немца, прямо как Цепеленко на «финской». А он, кстати, молодец, никто не понял, что переправу ещё раз бомбить будут, – только комбат и Володька!»