Млечный Путь №1 (1) 2012
Шрифт:
Провожать было, слава богу, недалеко, и с этим квестом я справился успешно. Даже поцеловал ее на прощание, но мысли мои крутились только вокруг личности Аркадия Борисовича. Если бы я знал, что это он… Если бы хоть на секундочку мог себе вообразить…
Как-то «на автомате», продолжая все время думать о нем, я добрался до своей сараюшки и первым делом открыл на КПК «Ось второго порядка» – любимый, читанный-перечитанный роман Аркадия Куцего.
Как ни странно, перечитывать книгу не захотелось. Я переключился на текстовый редактор и начал писать рассказ об автостопе.
Так я и заснул в обнимку с компьютером.
После бурной ночи я планировал спать минимум до обеда, но проснулся внезапно, словно кто-то постучал в ставни моего сна. А может, сработала привычка подниматься рано, засонь-автостопщиков трасса не любит. С трудом разлепив глаза, я выскочил во двор, направившись прямиком в душ. После умывания организм настойчиво потребовал завтрака, у меня даже возникло искушение постучаться в окно к бабе Лизе, но я вовремя спохватился, в красках представив, какой была бы моя реакция, разбуди меня кто-нибудь в такую рань. Постиранная вчера одежда высохла, и я переоделся в чистое, перед тем как отправиться в сторону пляжа – искупаться и, заодно, позавтракать.
На этот раз море было слегка встревоженным животным: возмущенно брызгало на берег пеной и ворчало, но меня все же приняло любезно – покачало на волнах и взбодрило. Обсыхая под утренними лучами, я прикидывал, сколько можно потратить на еду, когда вдруг увидел прогуливающуюся вдоль линии прибоя фигуру, показавшуюся мне знакомой. Вид у Аркадия Куцего, а это оказался именно он, был задумчивый, даже рассеянный, но при этом траектория его движения была удивительно верной: волны несли пену к самым его ногам, но теряли свою приливную мощь и откатывались, не доставая буквально нескольких сантиметров до ботинок – обувь оставалась сухой и безукоризненно чистой. И эта мелочь показалась мне чрезвычайно важной. «Передо мной человек, который выше обыденности, даже грязь к нему не липнет», – подумал я.
И в тот же момент, словно желая меня опровергнуть, какая-то особенно мощная волна покатилась к ногам литератора и разбилась о его ботинки. Впрочем, он этого даже и не заметил. Но я уже принял решение и, схватив одежду, уверенной походкой двинулся навстречу Аркадию Куцего.
Внутренне я приготовился к самому худшему: Куцего узнает во мне вчерашнего танцора, мысленно свяжет мою особу с ночным исчезновением Ирины, бросит мне в лицо обвинение или задаст каверзный вопрос. Отпираться, обманывать я, конечно же, сочту ниже своего достоинства и во всем признаюсь. Пусть на этом наше общение раз и навсегда закончится, зато все будет честно – это самое малое из того, что я могу сделать для своего кумира. А может, и не нужно никаких вопросов с его стороны – рассказать вот так, сразу, все начистоту – и все?
С этими мыслями я встал на пути писателя (волны зашипели у ног, словно потревоженный клубок змей) и сказал:
– Здравствуйте, Аркадий Борисович!
Не заметить меня было невозможно, и он вынужден был остановиться.
– Здравствуйте, – ответил он неуверенно, видимо, силясь вспомнить, где
Его мысли витали далеко, и мне снова стало стыдно: Аркадий Борисович, возможно, специально уединился, чтобы продумать замысел очередного гениального произведения, а я, итак со всех сторон виноватый перед ним, бесцеремонно возвращаю его к действительности.
– Извините, – начал я, – я в каком-то смысле ваш коллега… Начинающий автор… Узнал вас и решился подойти, чтобы… Чтобы выразить свое восхищение вашим талантом…
Я совсем смешался, чувствуя, что начинаю нести чушь, и умолк, так ничего толком и не сказав. Однако Куцего, видимо не единожды сталкивавшийся с поклонниками, взглянул хоть и с тоской во взоре, но все-таки снисходительно:
– Все мы когда-то были начинающими авторами…
Непонятно было, кого Куцего имеет в виду, говоря про «всех» – мы были вдвоем. Между тем мой кумир продолжал:
– …а кое-кто так и остался в статусе «начинающего».
Казалось, он раздумывает, будет ли удобно после этой фразы поклониться и пойти дальше, но этому мешала то ли вежливость, то ли что-то другое. Я растолковал это как: «Что мне делать с этим внезапно появившимся поклонником?» Никакого «вчерашнего танцора» во мне, он, конечно же, не признал.
И тут литератора, судя по всему, осенила какая-то идея: посветлев лицом, словно решив сложную задачку, он вдруг проговорил совсем другим, приглашающим тоном:
– Я сейчас как раз собирался завтракать. Не хотите ли, молодой человек, составить мне компанию? Как, кстати, вас зовут?
– И-игорь, – ответил я с заминкой, огорошенный столь неожиданным приглашением, не в силах поверить в свое счастье: завтрак с самим Куцего – это же событие, которое запомнится на всю жизнь! – Куда идти?
– Может быть, сначала, Игорь, хотя бы шорты наденете? – сказал он с легкой усмешкой.
Только тут я заметил, что стою перед ним в мокрых плавках, со скомканной одеждой в руках, и невольно засмеялся.
Кафе на этот раз было недорогим, а завтрак – вкусным. Я уплетал за обе щеки, чем, по-моему, вызвал невольное восхищение писателя.
Подождав, пока я доберусь до кофе, он вежливо спросил:
– И что вы пишете, Игорь?
– Фантастику, – пытаясь справиться с волнением, ответил я. – И реалистическую прозу. О людях.
– Это хорошо, что о людях, – в глазах Куцего мелькнула задорная искорка. – А стоят они того – люди?
– Стоят, – ответил я. – Литература должна писать о людях, иначе творчество бессмысленно! Вы не согласны?
– Почему же, согласен, – Куцего прищурился. – Только важно понимать, о каких людях нужно писать и как строить текст.
– И как его строить? – навострил уши я.
– Объяснить на пальцах?
– Если можно, да, – выдохнул я с тайной надеждой.
– Сожалею, молодой человек, но на пальцах ничего не получится, чудес не бывает. Мне необходимо видеть ваши тексты, чтобы дать более-менее объективные рекомендации.
Вот так рушатся самые радужные надежды. По-видимому, от Куцего не укрылся мой разочарованный вздох, и он сдался: