Мне нравится твоя ложь
Шрифт:
Он скользит другой рукой по подбородку, приподнимая мое лицо. Смотрит мне в глаза. Я не могу отвести взгляд. Его глаза темные и бездонные, сверкающие, словно далекие звезды.
— Как тебя зовут? — бормочет он.
Хонор.
Почти произношу его, но это не то имя, которое я здесь ношу. Кроме того, мое имя объявляют, когда я выхожу на сцену. А он не похож на того, кто такое забывает, но после своего вопроса сжимает мою шею чуть сильнее, но осторожно, хотя и с легкой угрозой. Может
И я ему доверяю.
— Хани, — шепчу я.
Он повторяет моё имя так, словно раньше никогда его не слышал
— Хани.
Мой взгляд опускается на его рот, он жесткий. Суровые мужские губы и щетина, легкой тенью покрывающая его подбородок.
— А тебя?
— Тебе лучше не знать моего имени. — Его губы изгибаются в полуулыбке.
Я верю. Но именно эти слова заставляют меня довериться ему еще больше.
— Мне лучше не сидеть у тебя на коленях.
И не раздеваться для странных мужчин каждую ночь. Я предполагаю, что поезд уже ушёл. Его веки опускаются, выражая что-то вроде благодарности.
— Ты можешь называть меня Кипом. — Должно быть, он видит, что я ему не верю, потому что тихо смеется. — Это мое настоящее имя. Не то, что Хани.
Я вздрагиваю от неожиданного удара, но чего он ожидает? Правду?
Правды нет. Хани не является моим настоящим именем, но меня так называют каждый день, поэтому я чувствую себя все меньше и меньше Хонер Моретти. Становлюсь прозрачной, словно призрак. Иллюзорной. Это то, что скрывается во мне. Ненастоящее имя делает меня невидимой.
Он смягчается, видя выражение моего лица.
— Это сокращенно от Киплинга.
Именно в этих нескольких словах он дает мне что-то. Что-то личное. И реальное. То, что является редкостью в этом клубе. Во всем мире. Это заставляет меня хотеть большего. Я вижу старые кости, повсюду торчащие из земли. Хочу копнуть глубже, чтобы раскрыть больше правды.
— Как и Редьярда Киплинга?
Его брови приподнимаются, хотя он и пытается скрыть это. Но я это замечаю.
— Ты удивлён, что стриптизерша читает стихи? — спрашиваю я.
— Нет.
— Лжец. Хотя я не злюсь. Девушки здесь выживают. Мы карабкаемся на поверхность. Это не оставляет свободного времени для чтения.
— Значит, твои родители были его поклонниками?
— Только моя мать, насколько я знаю. — У него печальная улыбка, по-моему, я обезоружила его. Это доказывает то, что он пришел сюда с оружием.
— Я рад, что Киплинг, а не Редьярд.
Мне нравится этот способ. Более открытый. Менее угрожающий. Это расслабляет меня, и я провожу руками вниз по его груди.
— Ты вырос на рассказах о Маугли и Балу?
— До тех пор, пока я не устал от них, — говорит он. — У меня была большая книга, сейчас такую можно найти только на распродаже старых вещей. Желтая
— Это звучит мило. — Мои руки опускаются ниже к твердой плоскости в нижней части его пресса. Стриптизерши часто болтают со своими клиентами. Некоторые из них приходят не только для прикосновений. Они хотят поговорить и пофлиртовать. Использовать нас вместо психотерапевтов, а затем трахнуть. Разговоры заменяют прелюдию.
Внушаю себе, что именно поэтому я и говорю с этим человеком. А не по какой-либо другой причине. Не потому, что я хочу.
— Это продолжалось, — говорит он, — некоторое время. Я был потерян в ней. Хотел уйти жить в джунгли.
— А потом ты вырос и понял, что уже там находишься.
Его улыбка приятная, но хитрая. Ему нравится это.
— Это то, где мы находимся? Джунгли?
— Грунт сделан из бетона, а деревья полны стекла. Но есть и змеи. И охотники.
— Я думал, что это лишь история, — говорит он.
— Это мощный рассказ.
Он о жизни и смерти. О выживании. Есть не так много вещей, которые могут меня запереть в комнате, в основном это чтение. И танцы. Я оказываюсь в другом мире, подальше от той жизни, но по-прежнему остаюсь верной себе. Все еще провожу большую часть времени за чтением и танцами.
И я все еще заперта, но уже по-другому.
Он выглядит слишком любопытным.
— А какая история у тебя? — бормочет он.
— Банальная история. Неблагополучная семья. Я сбежала. Стала стриптизершей. — Пожимаю плечами. Это облегченная версия правды.
Неудовлетворенный моим ответом, он хмурится, и глубокая морщина пролегает между бровей. Это заставляет его выглядеть моложе, а щетина и развязное поведение могут указывать на его размер. Не похоже, что он жалеет меня. Но выглядит загадочно. Словно хочет что-то выяснить.
VIP зал действительно является миниатюрой «Гранда». И его колени — это моя сцена. Я чувствую твердость его бедер под своей задницей. Сижу с расставленными ногами, держа руки перед собой. Мой подбородок приподнят и полностью открыт дня него. Здесь темно, но освещение спроектировано таким образом, что он может видеть мое тело с близкого расстояния. Но он — исключение, потому что смотрит не на него. Его взгляд направлен на мои глаза, и я почти перестаю дышать из-за дикости, мелькающей в его взгляде.
И мне необходимо переключить это внимание от себя.
— Что же ты хочешь, Кип? Что тебе нравится? — темные ресницы скрывают глаза.
— Я бы хотел узнать твое настоящее имя.
— Это не продается. — Я по-прежнему не понимаю, по какой причине даже задумывалась о том, чтобы сказать ему. Он почти ускользает. И является сывороткой правды для меня, а это опаснее всего.
— Хани…
— Я здесь, потому что ты мне платишь, — я из последних сил пытаюсь его оттолкнуть. Отчаянно пытаюсь скрыть. — Не забывай этого.