Мне нужна жена! Что значит, вы подумаете?!
Шрифт:
Моррис внимательно приглядывался к ней, и тревога постепенно отпускала его. Девочка не выглядела бледной или нездоровой. Дышала ровно и спокойно. Правой рукой она прижимала к себе тряпичную куклу. На эту руку несколько дней назад он надел родовой браслет. Но теперь его не было. Вот почему дамарийская сущность Морриса подавала ему сигналы. Проблема не с Жанетт, проблема с браслетом…
Яна смотрела на рисунок Кристофа широко раскрытыми от удивления глазами. От ребёнка не ожидаешь такого — человек в огне. Причём, человек был нарисован схематично — только контур, зато
Но что означает его рисунок? Если это предсказание, значит, Яне суждено пройти дамарийский огненный ритуал? Что-то перспектива не ахти. Но может, там, в огне, совсем и не Яна, а кто-то другой. Тогда рисунок предсказывает всего лишь, что ей придётся однажды стать свидетелем огненного ритуала. Посмотреть на действо со стороны не так уж и страшно. Вон, Этьен же видел и ничего.
— Когда я нашла рисунок, подумала, что в лавке может случиться пожар, — взволнованно сказала Лилиет. — И могут пострадать люди.
— Не думаю, — Яна попыталась успокоить Матушку. — Больше похоже, что огонь пылает не в помещении, а на открытом воздухе. Может, в Трэ-Скавель приедут циркачи и будут показывать фокусы с огнём?
В земном цирке Яна такое видела — фокусник входил и выходил из пылающей капсулы цел и невредим.
Матушка вздохнула. Неизвестно насколько она поверила в версию Яны, но в её глазах стало хоть немного меньше тревоги.
— Может быть, вы и правы. До сих пор рисунки Кристофа предсказывали только приятные события.
— В любом случае мы будем очень осторожны с огнём, — пообещала Яна. — Мой дворецкий регулярно проверяет лампы на исправность. Но завтра с утра сделаем это ещё раз с особой тщательностью, — Яна благодарно коснулась руки Матушки. — Спасибо вам, Лилиет, что предупредили об опасности.
Она действительно испытывала глубокую благодарность. Лилиет — чуткая и добрая душа. Когда Яна поднатореет в артефакторном деле, обязательно сделает для Матушки какой-нибудь славный артефакт.
Яна проводила Лилиет до двери и направилась в свою комнату. Как там Моррис? Разговор с Матушкой занял несколько минут. Хватило ему этого времени, чтобы прийти в себя после откровений Яны?
Она открывала дверь спальни, мысленно настраиваясь на продолжение непростого разговора. Наверняка, викинг засыплет вопросами. Захочет узнать все подробности. Чувствуется, спать сегодня не придётся.
Яна зашла в комнату и… пусто. Абсолютно никого. Она обвела пространство непонимающим взглядом. Куда делся Моррис? Ушёл, не попрощавшись, через окно? Не захотел дальше слушать её? Просто спустился по дереву и исчез в тумане? А чему ты удивляешься, Яна? С чего решила, что у него есть желание болтать с тобой всю ночь напролёт? Он понял, что ты не его амайо (ещё бы знать, что это такое), и потерял к тебе интерес.
Яна растерянно опустилась в кресло. Она ведь хотела этого. Хотела, чтобы Моррис оставил её в покое, чтобы не настаивал на возобновлении брачной процедуры. Оказывается, всё просто. Можно было и сразу сказать ему, что она не Вивьен. И всё. Он бы не приходил,
Ну и ладно! Ушёл и ушёл. Яна хоть выспится. У неё и без Морриса дел хватает. Надо, вон, Люсиану помочь, надо первую партию артефактов на удачу апробировать и с окном бы решить, чтобы в него кто попало не лазал. А для этого нужно быть в форме и по ночам спать, а не беседовать со всякими викингами по душам.
Яна быстро расстелила постель и легла. Закрыла глаза. Может, удастся заснуть?..
Моррис смотрел на Жанетт и напряжённо думал, куда мог деться браслет. Он должен был уже сцепиться с ребёнком. Возможно, из-за того, что девочка — не дамарийка, сцепление прочнеет медленнее, но в любом случае браслет нельзя забрать насильно. Владелец может с ним расстаться только по доброй воле. Видимо, кто-то воспользовался тем, что девочка мала и доверчива, и смог обманом вынудить её отдать браслет.
Как можно так подло поступить с бесхитростным ребёнком? Только попадись он Моррису — этот кто-то, посмевший использовать Жанетт для своих грязных целей. Негодяй сильно пожалеет. В голове всплывали кровожадные картины расправы. И видимо, Моррис думал слишком громко — Жанетт неожиданно проснулась. Она шевельнулась и открыла глаза.
— Монсир Моррис? — девочка нисколько не испугалась, что возле её кровати кто-то стоит. Сразу узнала непрошенного гостя и улыбнулась.
Рыжий сонный улыбающийся ребёнок… Моррис никогда не замечал за собой, чтобы его умиляли дети. Но что это сейчас щемит в груди как не умиление? Сложно ничего не чувствовать, когда тебе так искренне рады, даже несмотря на то, что заявился среди ночи и разбудил.
— Монсир Моррис, вы теперь с нами вместо Матушки? — Жанетт села в кроватке.
Он невольно улыбнулся. Этот ребёнок, конечно, будит в нём доселе неизвестные чувства, но не настолько, чтобы становиться няней для дюжины сорванцов.
— Матушка скоро вернётся, — пообещал Моррис, присев на корточки, чтобы быть вровень с Жанетт. — Я просто пришёл повидать тебя. Расскажи, что сегодня произошло. Почему на тебе нет браслета? Его кто-то забрал.
— Нет, — замотала она головой. — Я его сама отдала.
— Кому?
— Кристофу. Это мой лучший друг. Он был такой грустный, — Жанетт горько вздохнула. — Его сильно бранила Матушка Изидора. Она такая строгая, самая строгая в мире. Он не мог уснуть — хотел нарисовать рисунок для муазиль Вивьен. А Матушка Изидора наказала его за то, что он нарушил отбой. Она сказала, что не будет давать ему краски целый месяц. Все плачут, когда их бранит Матушка Изидора, но Кристоф не заплакал, только был очень грустный. И я дала ему браслет, чтобы он не грустил.