Мнемозина, или Алиби троеженца
Шрифт:
И действительно, открывается дверь, на пороге стоит улыбающаяся и здорово располневшая Люба, с маленьким Фимой в руках, а Фима тут же завидев меня, с удовольствием срыгивает на мою шубу остатки молочной смеси.
– Молоко у меня уже закончилось, а к смесям он еще никак не привык, – извиняется за своего малыша Люба. – Пройдите, Борис скоро придет!
Я прохожу, раздеваюсь и присаживаюсь на диван. Люба кладет Фиму в манеж и Фима тут же встает, держась за перильца манежа, как маленький гном. Его большие карие
– Мне Борис рассказывал, что вы живете сразу с тремя женщинами, – покраснела Люба, глядя в мои глаза.
– Вы считаете меня испорченным?!
– Раньше так думала, а сейчас не!
– А почему? – удивился я.
– Может, привыкла. Мы с Борисом очень много говорили о вас.
– И что же вы говорили?!
– А вы не обидитесь?!
– Нисколько, – улыбнулся я, лихорадочно соображая, что же такого наговорил про меня Борис.
– Мы говорили, что вы делаете все, чтобы вернуть свою молодость, а поэтому и надеетесь на неопытных девочек, да еще на кого попало, и добиваетесь своего, когда они залетают от вас! И где угодно занимаетесь с ними сексом, лишь бы они не ощущали никакой разницы в возрасте, и постоянно от вас получали ежедневную порцию удовольствия!
– И это все обо мне говорил Борис?! – заволновался я.
– Нет, говорила я, а Борис молча слушал меня и во многом соглашался со мной! – улыбка Любы свидетельствовала об абсолютном презрении ко мне.
– Но у вас ведь с Борисом тоже большая разница в возрасте! – попытался защититься я.
– Да, но мой муж не собирается любит кого попало, и превращать свою семью в восточный гарем! – ехидно прищурилась Люба. – И вообще я не представляю себе, как так можно сношаться, по очереди, что ли?!
– Вы сами не понимаете, смысл любви, когда ты весь отдаешься другому существу без остатка, когда не думаешь ни о чем, кроме этого существа, а когда это существо не одно, а их сразу трое, то это вообще сказка! Ты живешь как в вечном блаженстве! Ты даже не живешь, а летаешь!
– Это кто там летает? – незаметно вошел в квартиру Борис.
– Ну, здравствуй, дорогой мой! – и я обнял его как брата, и мы вместе с ним прослезились.
– Прямо не мужики, а бабы какие-то, – надулась на нас Люба, и, забрав Фиму из манежа, ушла в другую комнату.
– Не обращай внимания, – сочувственно поглядел на меня Борис, – все бабы – суки!
– Я бы так не сказал, – улыбнулся я.
– Ну, у тебя-то, конечно сразу три бабы, с одной не так, так с другой все отлично, только местами меняй!
– А вот об этом не надо, – вздохнул я, – мне уже твоя Люба про мое троеженство все уши прожужжала!
– Бедный, ты наш бедный, – похлопал меня по плечу Боря, и увел за собой на кухню, где достал из холодильника бутылку водки.
– Извини, но я не буду! – поморщился я.
– Что, заболел?! – нахмурился Борис.
– Что-то вроде этого!
– Жаль! – он еще раз взглянул на бутылку водки, и убрал ее обратно в холодильник. – Ну, тогда чаю с медом?
– С удовольствием! – сказал я, и тут у меня в кармане зазвонил телефон, я взял мобильник, и услышал тревожный голос Мнемозины.
– К нашему дому подъехали два черных джипа, из которых вышли отец Капы и его люди, и о чем-то говорят между собой. Что нам делать?!
– Самое главное – не открывать дверь!
– Слушай, тут подъехала еще и милицейская машина!
– Все равно не открывайте дверь, они не имеют права взламывать дверь в квартиру, тем более у них нет на это никаких оснований! Я скоро буду! – и Мнемозина отключила телефон.
– Что-то случилось? – спросил меня с беспокойством Борис.
– Да, – кивнул я и рассказал ему о нашем приключении в деревне, и о своей стычке с Филиппом Филипповичем в супермаркете, и о возвращении Капы, и внезапном приезде Филиппа Филипповича со своими людьми к моему дому.
– Тебе появляться там нельзя, – задумался Борис, – дверь они действительно ломать не будут, поэтому устроят что-то вроде блокады, пока он сами не выйдут!
– Но как же они будут без еды, – расстроено вздохнул я.
– Не волнуйся, чего-нибудь придумаем, – Борис достал из холодильника бутылку водки и распечатал ее, и мы без слов чокнулись и выпили.
У меня опять зазвонил телефон.
– Они стучат и звонят в дверь! – всхлипнула в трубку Мнемозина.
– Не открывайте и все! – заорал я в телефон. – А с едой мы что-нибудь придумаем!
– Но мы же не можем все время быть в квартире?!
– Согласен! Но нужно время, чтобы все обдумать!
– Хорошо, – немного успокоилась Мнемозина, – только ты сам к дому не подходи!
– Мне об этом уже сказал Борис.
В это время раздался голос Капы:
– Милый, я так тебя люблю и боюсь, что нас опять разлучат!
– А ты не бойся, Капочка, и все будет хорошо!
– Какой же ты милый! Я так на тебя буду надеяться!
И тут закричала Вера: «Ося, у меня начинаются схватки, я так понервничала! Пожелай мне ни пуха, ни пера!»
– Ни пуха, ни пера! – сказал я и заплакал.
Из телефона донеслись короткие гудки.
– Что, эти гады сломали дверь?! – поглядел на меня грустно Борис.
– Так у нее все это на нервной почве началось! – заорал я.
– Вижу, у вас тут пьянка уже в самом разгаре, – зашла в комнату сердитая Люба.
– Слушай, у Оси проблемы, – вздохнул Борис, – так, что оставь нас одних!
– Я что тебе совсем чужая?! – обиделась Люба. – И потом я все уже слышала, и все знаю!
– А что же ты тогда шутки шутишь, – смущенно поглядел на нее Борис, – друг в беду попал, а она шутки шутит!