Моабитская тетрадь

Джалиль Муса Мустафович

В любом узоре слез не сосчитать.За каждой складкой прячется тоска, —Пусть носит тайну девичью джигитУ сердца, возле левого соска.Дильбар поет — она рубашку шьет:Пускай рубашка милого найдет!Пускай ее наденет удалец,С победою вернувшись наконец!Рубашка сшита. Может быть, вот тутЕще один узор и бахрома.Глядит Дильбар с улыбкой на шитье,Глядит

и восхищается сама. Вдруг заглянул закат в ее окноИ на шелку зарделся горячо,И кажется Дильбар, что сквозь рукавПросвечивает смуглое плечо.Но тут вошел какой-то человек,Вручил письмо и сразу убежал.Две строчки на листочке:«Твой джигитНа поле битвы мужественно пал».Стоит Дильбар, стоит окаменев.Ее лицо белее полотна,Лишь часто-часто задышала грудь,Как на ветру озерная волна. «Нет! — говорит. — Не верю!» — говорит.И замолчала, тяжело вздохнув.Лишь две слезинки показались вдруг,На бахроме ресниц ее блеснув.Затем рубашку тщательно свернув,Дильбар идет, торопится, бежит.В почтовом отделении она:«Отправьте мой подарок», — говорит.«Но он погиб! Не может получить…»«Пускай погиб! Везите всё равно.Пускай убит, пускай землей прикрыт,Наденьте мой подарок на него. В моей рубашке оживет джигит —Сердечный жар в нем должен запылать.Ведь я его любила всей душой,Не уставала ждать и тосковать».На почте люди слушали ДильбарИ согласились: девушка права.Его нашли, одели — он воскрес.Сбылись любви правдивые слова.Восходит солнце. У окна ДильбарВолнуется, возлюбленного ждет.Джигит вернулся, ясный, как восход,И в голубой рубашке к ней идет.

* * *

Ведь это сказка?Да.Но ты скажи,Любовь моя, цветок моей души, —Не ты ль меня зажгла лучом любви,Как будто приказала мне: «Живи!»Плясала смерть передо мной сто разНа бруствере окопа моего.Чистейшая любовь твоя сто разМеня спасла от гроба моего.От ста смертей спасла. Из ста смертейСто раз я к жизни возвращался вновь.И вновь в рубашке, вышитой тобой,Встречал твою горячую любовь.Октябрь 1943

ПОСЛЕДНЯЯ ОБИДА

С обидой я из жизни ухожу,Проклятья рвутся из души моей.Напрасно, мать, растила ты меня,Напрасно изливала свет очей.Зачем кормила грудью ты меня?Зачем ты песню пела надо мной?Проклятьем обернулась эта песнь.Свою судьбу я проклял всей душой.Ответь мне, жизнь: пока хватило сил,Кто все твои мученья выносил?Не я ли столько горя перенес,Пока в моих глазах хватало слез? Любая тварь вольна нырять и плыть,Когда захочет жажду утолить.А мне на смертном ложе не судьбаЗапекшиеся губы увлажнить.Не знал я дружбы… Мне сжимали рукиОковы — не пожатия друзей.И солнце в миг моей предсмертной мукиМне отказало в теплоте лучей.Пускай умру, но как перед концомЯ не увижу дочери моей?Как умереть и не припасть лицомК родной земле, к могиле матери моей? Зачем в тюрьме я должен умирать,Своею кровью раны обагрять?Уж не за то ль, что землю так любил,Ее тепла совсем лишен я был?О жизнь! А я-то думал — ты Лейла.Любил чистосердечно, как Меджнун,Ты сердца моего не принялаИ псам на растерзанье отдала.От матери-отчизны отлучен,В какую даль заброшен я тобой!Я горько плачу, но моим слезамНе оросить земли моей родной. Отчизна, безутешным сиротойЯ умираю тут, в стране чужой.Пусть горьких слез бежит к тебе поток!Пусть кровь моя зардеет, как цветок!Октябрь 1943

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

В мае опять состоится сбор,Съедутся все друзья.Звучно ударит в дно хрусталяАлой дугой струя.И перебьет застольный хорСмех, словно шум ручья. Это о девушках говорится,О баловницах, конечно:Ловко умеют они притвориться,Будто целуют нежно,А на деле красавицыТолько губами касаются…Будут свободны чьи-то места,Кто-то не сможет быть, —Надо в честь неприбывших друзейПервый бокал налить:После таких тяжелых днейНам еще жить да жить!Мы, захмелев чуть-чуть от встречи,Стулья свои отодвинем,Встанем, друзья, и, расправив плечи,Радостный пир покинем.