Модель событий
Шрифт:
— Неужели всё так серьёзно? Руки-ноги вроде на месте, но ты бледный какой-то. Органы он у тебя никакие не вырезал?
— А если бы вырезал — ты бы со мной чисто по-дружески поделился, что ли? — огрызнулся Дмитрий Олегович. — Ничего мне он не отрезал, не варвар же. Так, поселил в подвале на соломке, кормит впроголодь. Отпустил вот вроде как с поручением, а вроде как на побывку. Так что давай обихаживай меня, корми, если одолжишь что-нибудь из шмотья, то счастью моему не будет границ.
Джордж пропустил Димку в кабинет, приглядываясь к нему: он как будто бы стал гораздо свободнее? Счастливее? Хотя, казалось бы, куда уж ему быть свободнее? И какое может быть счастье от жизни впроголодь в подвале, на соломе?
— Ты как будто бы не особенно страдаешь, — заметил Джордж, вытаскивая из шкафа спортивный костюм, который он купил уже два месяца назад, чтобы ходить в спортзал, да всё никак не мог найти время.
— Костюмчик мне будет коротковат, но ничего, как раз то, что надо. Новенький, чистенький, свеженький. Да. А то, что я не страдаю, — скажи, тебя сильно огорчает? Я тогда могу сделать вид, что страдаю. О, как страдаю я под железной пятой самодура Ингвара! Как нуждаюсь в человеческом обществе! Как хочу вырваться из клетки, в которую он меня заточил! И как мне безумно интересно всё, чем он занимается... Ой, прости, я же, кажется, обещал страдать.
— Хватит паясничать, — распорядился Джордж, — где тут душ, ты помнишь. Переодевайся, а мне надо делами заниматься.
— Делами, ага, — потянулся Дмитрий Олегович. — Кофе мне сварить не забудь. И главное — скажи, на чьи деньги ты открыл это заведение?
— На свои, — спокойно сказал Джордж. — А у тебя были другие версии?
— Я опасался, вдруг ты набрал кредитов. Но раз нет — то и славно. Сможешь мне дать взаймы? С отдачей, разумеется, после того как Ингвар меня окончательно выпотрошит и сочтёт возможным отпустить на волю?
— Так ты ещё не свободен, что ли?
— Куда там! Ты так надёжно меня запродал. Ладно, ладно, я не внакладе — видишь, живой до сих пор. Слушай, я у тебя поживу пока? У тебя жильё-то есть вообще?
— Вообще есть. Но поселить тебя я смогу только на кухне. Извини, у меня теперь всего одна комната. Но кухня просторная — четырнадцать метров. Диванчик там стоит для гостей. Правда, жёсткий.
— Отлично, обожаю жёсткие диваны, от них одна сплошная польза позвоночнику. А на кухне жить — вообще мечта моя. Там еда! Её можно есть, когда захочешь!
— Мне больно смотреть на тебя, — признался Джордж. — Скажи какую-нибудь гадость, а то я решу, что Эрикссон тебя всё же замочил и теперь я наблюдаю твоё бледное привидение.
— Анна-Лиза там как? Вспоминала о тебе хоть раз? — поинтересовался Дмитрий Олегович, скептически разглядывая спортивный костюм.
— Один раз вспомнила, а с чего бы это ей обо мне помнить? — с притворным равнодушием произнёс Джордж.
— Мне больно на тебя смотреть! — воскликнул Дмитрий Олегович. — Ты взвалил на свои плечи уйму работы, лишь бы пореже вспоминать о нашей прекрасной подруге, а тут приезжает сволочь Маркин и бесцеремонно напоминает о ней.
— Хочу заметить, что больше всего ты сейчас напоминаешь бомжа, — отрезал Джордж. — Душ — там. Всё необходимое найдёшь в шкафу. Пока не приведёшь себя в порядок, постарайся не попадаться мне на глаза, иначе не получишь кофе. И вообще ничего не получишь.
— И на кого я только покинул свою уютную тюрьму? — пробормотал Дмитрий Олегович. Не потому, что он действительно огорчился. Просто последнее слово должно было остаться за ним.
Виталик ворвался в приёмную, швырнул куртку на вешалку, попытался, не снижая скорости, прошмыгнуть в коридор. Не тут-то было.
— Стой, где стоишь, — распорядилась Наташа, выбираясь из-за своей конторки, — Тогда получишь чашку кофе, не прикладывая к этому никаких усилий.
— Стою! — ответил Виталик.
Неплохое начало — пришёл на работу вовремя, заодно и позавтракал. Собственно, а почему бы кофе не назвать завтраком, особенно если ничего другого съесть не успел?
Он плюхнулся на диван, двумя руками осторожно, как ребёнок, взял чашку и доверчиво поглядел на Наташу.
— Сегодня рано утром сюда приходила девушка, вся в слезах, — сказала Разведчица, усаживаясь рядом с Виталиком.
— Ну-ну, — отозвался тот, — в последнее время я только и делаю, что утешаю безутешных. Кстати, кто обидел эту крошку?
— Ты, мой дорогой.
— Что, правда? — Виталик от неожиданности поперхнулся.
— Правда-правда. Свинья ты всё-таки! Разве можно так — сначала обнадёжил человека, а потом исчез?
— Кого это я когда обнадёживал? Вот уж клевета! Никому я ни разу не обещал жениться! Даже просто длительного совместного проживания и то не обещал!
— Но она говорит, что ты был с ней таким милым и нежным, как никто другой.
— Слушай, я не виноват, что в жизни ей попадались сплошь грубые и неласковые особи мужского пола. Но это не повод на меня смотреть так, будто я у тебя украл любимого попугая, научил его сквернословить и выпустил на волю во время решающего матча «Спартак» — «Зенит».
— Не уходи от разговора.
— Да я не ухожу. Куда мне идти? Вот он я, сижу. Раз она тебе пожаловалась, то давай я тоже тебе пожалуюсь. Такой сегодня день у тебя, извини. Я, понимаешь, решил, что встретил девушку, прекрасную, как сама любовь, и рыжую, как сама морковь, а оказалось, что она такая же, как остальные. Скажи мне, объясни — я, может быть, не понимаю чего? Почему всем так хочется завести со мной длительные отношения? Я же бесхозяйственный, бестолковый и вечно сижу без денег. Им же только выгодно получить от меня нежности там всякие и прочие радости жизни, а потом отделаться, забыть, как... ну, я не знаю, вкусное пирожное, которое вот было-было и закончилось. Они же не плачут над каждым съеденным пирожным, верно?
— Вот это да! — воскликнула Наташа. — Никогда бы не подумала, что у тебя так комплекс неполноценности выражается.
— Чего? — нахмурился Виталик.
— Ты пытаешься казаться лучше, чем есть? При этом боишься, что тебя раскусят. И поэтому стараешься быть инициатором разрыва, чтобы тебя не успели поймать на лжи и не послали подальше. Ах ты, бедненький!
— Пожалуйста, думай что хочешь, — обиделся Виталик. — Я бы, конечно, мог объяснить тебе, что мне каждый раз становится скучно, потому что всё идёт по одному и тому же сценарию: сначала девушка присматривается ко мне и не предъявляет никаких дурацких требований, и дела обстоят отлично. Потом, присмотревшись, она делает неправильный вывод, что меня надо срочно «воспитывать» и подгонять под представления об идеальном мужчине.