Моё чужое имя
Шрифт:
Фигурантка сначала растерялась, но тут же усмехнулась:
— Скажу, что «Бренд» действительно и по сей день предоставляет охранные услуги «Ониксу», только «Оникс» существует всего один год – столько же времени, сколько Каравчук постоянно живет в Старогорске.
Максим чертыхнулся про себя: нужно было тщательнее проверять, а он не знал про «Оникс» ничего, кроме названия. И как-то сразу он поскучнел, добиваться от Шороховой признания уже не расхотелось. Да, скорее всего и не в чем ей было признаваться. Еще очень хотелось пить, и есть тоже. Но Ваганов велел держать у себя свидетельницу аж до пяти часов, пока тот будет обрабатывать Агеева.
— Татьяна Леонидовна, беседовать нам все равно еще долго… вы чаю не хотите? Тогда прошу подождать в
Шорохова не успела неуверенно пожать плечами, а Максим уже схватил чайник и раскрыл перед ней дверь. Он помнил, что по инструкции нельзя посторонних одних оставлять в кабинете – мало ли. Вдруг она где-нибудь найдет секретные документы, и, не дай бог, их прочитает?
Так как вода из-под крана в помещении, да и во всем городе была непригодна для питья, в конце коридора имелся кулер – подарок мэрии на день уголовного розыска. К нему-то Федин и направился, но на полпути задержался – дверь кабинета Васи Туманова была распахнута настежь. Сам Туманов был в отпуске, и помещением пользовались все кому не лень – допрос провести, или просто поспать после ночного дежурства. Но двери в отделе все-таки принято за собой закрывать. Насторожившись, Максим заглянул внутрь – за столом сидел небритый и странного вида следователь. То, что это был действительно следователь, а не гопник, не пойми как забредший в кабинет, Максим понял только по тому, что тот вел себя довольно по-свойски – сейф раскрыт, на столе уголовное дело, пакет, из которого Небритый вытаскивал палку колбасы. Видно, тоже обедать собирался. К тому же Максим слышал, что утром в РУВД привезли задержанного, и кто-то из комитетских должен был прийти его допрашивать.
— Эй, товарищ следователь! – окликнул его Федин. – Ты б окно прикрыл, а то сквозняк по всему этажу гуляет.
Небритый беспокойно оглянулся. Максим еще раз спросил:
— Задержанного увели уже, что ли?
Небритый кивнул и снова начал копаться в пакете.
А Максим пошел дальше по коридору. По пути он поймал себя на том, что сочувствует следователям: может, нужно было ему бритвенный станок предложить? Да и не спал, бедолага, судя по виду, уже суток трое…
Навстречу ему шагал следователь Антонов… или Абрамов, неся полный до краев чайничек.
В мозгу что-то щелкнуло и прежде, чем Максим успел понять, что к чему, ноги уже несли его обратно к незапертому кабинету. Ну да – вызванный следователь СК, должно быть, и есть Антонов, а Небритый, которого Максим видел в кабинете… неужели задержанный? Так там ведь дело уголовное на столе лежит! И сейф открытый, с тумановскими зарегистрированными вещдоками!
Небритого за столом уже не было, он не спеша вылезал через открытое окно – благо был первый этаж – и спокойно зашагал по дворику РУВД. Полицейских вокруг было полно, но уж больно уверенно вел себя небритый, никто и бровью не повел в его сторону.
— Стой! Стрелять буду! – крикнул вдогонку Максим и хлопнул рукой по бедру, где ни кобуры, ни табельного оружия, конечно, не было.
Но похищение из РУВД уголовного дела – инцидент нешуточный, поэтому Максим, опять же не успев подумать, побежал следом за Небритым, в один прыжок преодолевая подоконник. Услышав окрик, нервы у Небритого сдали, и он тоже побежал. Пока курившие на крыльце полицейские соображали, что к чему Максим бежал, стараясь не сбить дыхание, и думал только о том, что с каждой секундой все ближе и ближе спина небритого. Когда расстояние между ними максимально сократилось, Максим, собрав силы, сделал прыжок и, хватая фуфайку убегавшего, повалил его на землю. Из фуфайки что-то вылетело и покатилось по асфальту. Максим не заметил, что это было, он просто был доволен собой и, перевернув небритого лицом вниз, собрался надеть на него наручники. Наручников, правда, тоже не было – остались в кабинете – зато подоспел дежурный уже с пистолетом наголо. Держа вторично задержанного Небритого на мушке, он протянул Федину наручники.
Народ теперь плотным кольцом окружил парочку на асфальте – были здесь и прохожие граждане, и полицейские
— Федин, ты из-за колбасы за ним гнался, что ли? – спросил кто—то из толпы.
— Да какая колбаса! Он дело уголовное у Абрамова спер!
— У какого Абрамова?
Уже отдышавшись, Максим огляделся: сержант—дежурный держал в руках палку сырокопченой колбасы – она—то, наверное, и выпала из фуфайки небритого.
— А дело-то где? — совсем растерялся Федин.
— Ты куда документ дел, паразит?! – орал на задержанного теперь уже дежурный.
— Расходитесь! Дело мы спасли… нечего здесь стоять! – Перекрикивал толпу и протискивался в центр следователь Абрамов. — На пять минут нельзя вам задержанного оставить! Я ведь просил, чтобы вы, — он запальчиво грозил Федину указательным пальцем, — за кабинетом присмотрели!
— Когда?!.. – опешил Максим.
— Я на вас рапорт подам! – Верещал Абрамов, потрясая папкой с тем самым делом. – Слава богу, что документ мне спасти удалось! А если бы меня поблизости не было?
Пока Абрамов как школьника отчитывал Федина, дежурный уже поднял с земли задержанного и буднично вел его обратно в здание. Наоравшись, Абрамов ушел, следом начали расходиться и прохожие. Федин, недовольный и злой, покидал дворик последним. Пока прыгал с подоконника, бросил где—то по пути свой чайник и теперь искал, заглядывая под все скамейки.
Абрамов ведь теперь точно накатает рапорт – задержанный с его допроса сбежал, его дело чуть не похитил, так чтобы обелиться перед начальством, тот будет искать козла отпущения. А найти его не трудно: кто за сбежавшим задержанным рванул? Федин! А почему? Виноват потому что, вот и спешит реабилитироваться. Железная полицейская логика.
Перепачканный, измятый и хромой (пока прыгал, потянул лодыжку) Федин вернулся в кабинет. Кстати, без чайника – любая оставленная без присмотра вещь исчезает из РУВД мгновенно. Шорохова все еще предано ждала у запертой двери, хотя давно уже пора было вести ее к Ваганову.
С опознанием тоже ничего толкового не вышло, да и заметно было, что мысли Ваганова витают где-то далеко. Еще бы – слухи о сегодняшнем побеге задержанного уже дошли до комитетского начальства, а там вполне могут начать проверку в отношении его следователя. Таня Шорохова не очень внимательно, как показалось Максиму, оглядела троих парней, приведенных на опознание. Все трое были лет тридцати, темноволосые, худощавые и одетые в черные кожаные куртки. На среднем стуле сидел Илья Агеев, которого свидетельница, собственно, и должна была опознать, или как-то на него отреагировать. Двоих других Максим лично двадцать минут назад подцепил около РУВД, мимо которого те на беду свою пробегали. Максим настороженно следил за мимикой Шороховой, но если она и узнала кого-то, то все равно этого не выдала. Агеев в ответ так же бесстрастно разглядывал свидетельницу, и лицо его не выражало ровным счетом никаких эмоций.
Конечно, ни Максим, ни Ваганов особо не надеялись, что свидетель Агеев окажется «качком в куртке», но была надежда, что оба свидетеля все-таки в сговоре. То есть, если их столкнуть подобным образом, то как-то они свое знакомство выдадут. Надежда не оправдалась.
— Максим, задержись-ка, — остановил Федина Ваганов, когда все закончилось.
Говорили, конечно, о побеге задержанного, вскоре к ним присоединился и следователь Абрамов, и начальник угрозыска Русаков – начальник Максима. Максим и Абрамов изложили свои версии инцидента: Антонов говорил неуверенно, но довольно складно, а Максим знал, что был прав, но звучали его слова как оправдание, причем еще более неуверенные, чем у следователя. Максим был молод и пылок, но наивным он уже не был. В высшую справедливость тоже не очень—то верил. Сила была на стороне Ваганова, а он будет выгораживать своего следователя, потому Федин, отвечая что—то, проклинал свое геройство и раздумывал, какие неприятности его теперь ожидают. Премии за этот месяц наверняка лишат… А ему еще за квартиру платить… И долг Соколку отдать нужно…