Моё чужое имя
Шрифт:
Жене эти разговоры не нравились, потому что она все яснее для себя понимала одну вещь: она о своем муже знает очень мало. Непозволительно мало. Она понятия не имела, с кем Сергей дружит – кроме Катьки – к чему стремится, что его беспокоит. А признаваться в этом Кире отчего-то не хотелось, потому Женя стремилась как можно скорее сменить тему: пыталась завести с подругой беседу о студенческих годах, о бывших однокурсниках, но Кира тему тут же отвергала, мол, она даже вспоминать об этом не хочет, потому как было это словно в другой жизни, и вообще, Кира тогда вела себя как
Женя ее обидеть не хотела, потому не делилась с ней своими наблюдениями. А Женьке казалось, что Кира, несмотря на постоянно меняющийся внешний облик, внутренне не изменилась совершенно. Все тот же ураган, все те же амбиции и та же непоколебимая уверенность в собственной правоте. За это-то Женька Кирюшу и любила.
Сегодня у Женьки неожиданно случился выходной, и Кира, прознав об этом, тут же заявила, что через час ждет ее на своем «Бентли» у метро – поедут в любимый Кирин фитнес—центр:
— У меня там такой инструктор – обалдеть! У него бицепсы, как у меня талия, честное слово… И возражения не принимаются.
Женя возражать и не стала. Дело, правда, не в инструкторе – у Женьки все равно средств не хватит, чтобы водить его по ресторанам. Дело в том, что не далее, как позавчера, Кира внеслась в ее квартиру, небрежно поздоровалась с Сережей, а Женьку одарила замшевыми брючками от «Гуччи», сопроводив это такими вот словами:
— Две недели назад в Милане прикупила не меряя, а привезла сюда, смотрю – они на два размера больше. Не дай бог мне до таких габаритов разъесться. А тебе в самый раз будут.
И тут же сменила тему – Женька даже не успела сообразить, порадоваться ей подарку, или оскорбиться, что ее считают толстой.
Поэтому Женя и не стала спорить, а добросовестно отправилась поправлять фигуру.
Бицепцеватого инструктора она оценила и мысленно пожелала Кирюше удачи с ним. Но еще больше Женька оценила спа-массаж и сауну. Если есть на свете рай, то наверняка он похож на это место. Переусердствовав с тренажерами, Женька теперь расслаблялась и почти дремала, окутанная горячим влажным воздухом и усыпляемая непрерывным журчанием Кириного голоса. Но одна Кирюшина фраза все-таки заставила Женьку встрепенуться и даже начать думать:
— Он же тебе наверняка изменяет… — лениво заметила подруга, имея в виду, разумеется, Сережу.
— М-м-м… вряд ли, — промурлыкала Женька. – Он по характеру не бабник.
Подруга живо заинтересовалась и даже приподнялась с полки на локтях:
— У него что, с этим делом проблемы?
Женька тоже приподнялась и поспешила заступиться за мужа:
— Почему сразу проблемы? Девок у него было море, но это раньше! До того, как мы поженились. Уж где-где, а в постели у нас с Сережкой проблем нет.
Кирюша успокоилась, снова легла на полку и хмыкнула:
— Я, конечно, не кладезь житейских мудростей…
— Это уж точно! – поддела ее Женька, но Кира на нее внимания не обратила и продолжила:
— …но главная ошибка женщин в том, что они считают, что, женившись, их мужья живенько меняют свои привычки и из гуляк превращаются в домашнюю мебель. Нет,
— Он работает, Кирюш! – тут же повторила Женька любимую мужнину фразу—отговорку. – А про то, что я тебе рассказывала, так он тогда в командировке был.
Про себя Женя вдруг отметила, что командировка все-таки была странной: уехал в среду, сказал, что на пару дней, а вернулся той же ночью – злой, с запахом спирта, но вполне трезвый. Интересная командировка. Но под утро – пьяный, пропахший духами, и измазанный помадой не являлся ни разу.
— В командировке… — усмехнулась Кира. – А ты уверена? Согласись все-таки, что теоретически – мог.
Женьке разговор наскучил и даже откровенно раздражал, лишь бы его прекратить, она ляпнула:
— Ну хорошо, мог, мог! Я ведь за ним не слежу!
Кира как будто этого и ждала, она быстро села на полке и, делая страшные глаза, зашептала:
— Я же говорю – изменяет! И как ты это терпишь?
— Но ты же терпишь! – огрызнулась Женька.
— Я?! – возмутилась было Кира, но тут же заговорила насмешливо—поучительным тоном. — Милая моя, когда он после каждого загула дарит тебе по брюлику в четыре карата, или последнюю марку «Мерседеса», можно и потерпеть…
«То—то ты машины так часто меняешь», — еще раз огрызнулась, но уже про себя Женя.
— …К тому же у меня двое детей, — продолжала Кира, — мне их на ноги надо ставить. Да и люблю я его – как же его брошу? — И снова замолчала, как будто впервые об этом задумалась. Потом спросила. — Ты своего Салтыкова до сих пор любишь?
Женя ответила честно – так, как чувствовала. То, что они с Кирой были из разных миров, и очень скоро снова разойдутся по своим мирам, очень способствовало откровению:
— Не знаю. Раньше любила, а после всего этого – не знаю. Мне иногда кажется, что я ему мешаю, что если бы меня в его квартире не было, он бы появлялся там чаще… — Женя, нежась в тепле, грустно усмехнулась и начала рассказывать: — У нас квартиры на одной лестничной площадке были – родители дружили, ну и мы тоже. Сережа мне всегда нравился – он симпатичный был, спортом занимался, девчонки вокруг него постоянно вились. Помню – я тогда школу заканчивала – мы с ним стоим на балконе, он мне что-то рассказывает, а я не слушаю. Просто смотрю на него и понимаю, что он – самый-самый лучший и что никто мне не нужен кроме него. А он на меня ноль внимания, все как на девочку—соседку смотрел. Сестра за ним тоже бегала… Смешно… мы с ней из-за Сережки чуть не дрались: однажды родители его на дачу укатили, а он дома гулянку устраивал, сокурсников его целая квартира набилась, ну и нас с Катькой позвал. А пока мы у себя наряжались, Катька меня в ванной заперла. А потом она знаешь, что придумала? На юрфак, говорит, буду поступать, а Сережа мне помогать будет. Уже когда Катька институт заканчивала, у них роман начался, а я все ждала, ждала его… Я тогда все не понимала, почему он на ней не женился. Катька не рассказывала, а у него вообще на эту тему – табу.