Моё чужое имя
Шрифт:
— Я думаю, лишним будет говорить, чтобы дверь ты не открывала никому и не под каким предлогом.
— Хорошо… — рассеянно кивнула Катя.
— И своему адвокату особенно! — И доверительно добавил, тепло глядя ей в глаза. — Не нравится он мне, Кать, мутный какой-то со своими затянувшимися поисками…
— Подожди, Сереж, а ты разве не останешься? – догадалась Катерина.
— Не могу. – Кажется, он сказал это с едва заметным сожалением. – У меня еще совещание с Мухиным – он на Огарева ждет. Главное, дверь не открывай, трубку не снимай, свет не включай,
— Адвоката не впускать, — с плохо скрываемой издевкой напомнила Катя.
— Да! И вообще лучше ложись спать. Федин обещал, что уже в семь утра будет здесь – перекантуешься как-нибудь шесть часов?
Когда захлопнулась входная дверь за Сергеем, у Кати тут же появилось желание сделать все наперекор ему. Свет она все же включать не стала, но первым делом набрала по телефону номер сестры. Разговор вышел тяжелым, изматывающим – с Женькиным дрожащим от рыданий голосом и с Катиными попытками что—то ей объяснить. Положив трубку, она почувствовала себя настолько уставшей, что в пору действительно было ложиться спать, чтобы этот сумасшедший день, наконец, закончился.
Но сон не шел, что не удивительно, потому что Катерина допивала уже третью чашку кофе. Может быть, разговор с Женькой так повлиял, но оставшись в давящей тишиной чужой квартире, Катя едва ли не впервые по-настоящему испугалась. Сергей пообещал, что если она будет вести себя благоразумно, то все обойдется, но вдруг он что-то упустил? А если те, кто убил Шорохову, всерьез захотят добраться теперь и до Кати? И вдруг они окажутся хитрей, умней Сережи? И уж наверняка он окажется умней её, дурочки… Что она сможет сделать, если вот сейчас в квартиру валится сильный здоровенный убийца-наёмник?
Словно в ответ на её мысли переливисто запиликал дверной звонок. Катя замерла на месте, не решаясь даже дышать, и доли секунды соображала, как ей себя вести. Когда трель повторилась, сама не ведая, что делает, она выбрала из сушилки длинный кухонный нож и, осторожно ступая, подошла к двери.
Открывать не собиралась, но у самой двери половица предательски скрипнула.
— Танюш, ты там живая? – спросили из-за двери.
Голос принадлежал Леше Никитину.
Теперь уже глупо было молчать. Катерина посмотрела в глазок: ну да, Никитин. Даже без Зорина с Перегудовым. И без взвода головорезов. И в руках ничего опасного нет, только бутылка вина.
«В самом деле, почему я все время должна слушаться Сережу? Мало ли, что ему показалось…» — мстительно подумала Катерина и дверь открыла.
Никитин смотрел неласково, исподлобья. Даже пожалев об опрометчивом поступке – Сережа ведь вообще редко ошибается – Катя отступила на шаг, машинально запахнув поплотнее легкий халатик. Никитин вошел в квартиру, без слов захлопывая за собой дверь, небрежно поставил вино на полку для сумок и по-свойски за талию приблизил Катю к себе.
— А я тебе весь день звонил, — напомнил он, разглядывая ее лицо, — и приходил несколько раз. Почему ты дверь не открывала? Где он? В шкафу, на балконе?
—
— Любовник.
Наконец, видимо устав паясничать, Леша улыбнулся – сначала краешком рта, потом широко и весело. У Кати, признаться, отлегло от сердца, она облегченно улыбнулась в ответ. Никитин убрал от ее лица выбившийся локон и поцеловал, окончательно прогоняя все мрачные мысли. Вот только ему приспичило взять ее за руку – за ту руку, в которой Катя все еще сжимала за своей спиной кухонный нож:
— Это что? – Леша осторожно двумя пальцами, словно это уже было орудием убийства, взял у нее нож.
— Ничего, — стараясь замять инцидент, Катя сама дотянулась до его губ, не позволяя ему отвлекаться ни на что другое…
Алексей Катерине был не нужен. Он, конечно, здорово целуется, и при воспоминаниях о его прикосновениях тело до сих пор сладко ныло. Она чувствовала к нему нежность, и ей было нескучно с ним, но на любовь, на то, что было у нее с Салтыковым, это было не похоже и близко. Кроме того, она не уставала напоминать себе, что ни сегодня, так завтра Леша найдет своего свидетеля и уедет. Даже если попытается когда-нибудь позвонить Тане Шороховой, то, естественно, не дозвонится. А признаваться, что обманывала, она не хотела – знала, что не поймет. Просто чуть раньше уйдет и все.
Кстати, а он до сих пор ничего не знает? Уже, должно быть, весь Старогорск в курсе:
— Леш, а ты газет разве не читал?
Тумбочку в прихожей они сменили на более удобный диван, и сейчас, чуть поостыв, молчали, думая каждый о своем.
— Какие газеты! Я весь день по городу мотаюсь, как савраска… А что такого невероятного произошло в мире? Наш замечательный Старогорск оккупировали инопланетяне? Или курс рубля поднялся выше евро?..
— Да нет, ничего не случилось, — тут же заверила его Катя и выбралась из постели, по пути подхватывая халат и газетку со своим фото на одной из страниц.
В ванной, под шум льющейся воды, она тщательно порвала газетку в мелкие лоскуты и, рискуя устроить засор, смыла их в унитазе…
— Ну, рассказывай, как дела с твоим клиентом Севухиным? — спросила Катя, когда вернулась в комнату, нагруженная подносом с бутербродами и фруктами. Растерянно покрутилась, не зная, куда его поставить и пристроила, в конце концов, здесь же на кровати.
Леша отвечать не спешил – он сосредоточенно освобождал бутылку Хереса от пробки:
— Танюш…
Катя подумала, что это имя ей уже почти нравится, а откликаться на него она будет еще долго.
— …Танюш, а бокалов нет? Пить коллекционное испанское вино из горлышка это все равно, что компьютер покупать для игры в тетрис.
— По-твоему из чайных чашек его пить культурнее? – усмехнулась Катерина. – Бокалов действительно нет. Так ты нашел Севухина?
Севухина Алексей, конечно, нашел. Правда, клиент по—прежнему сопротивлялся и отказывался давать показания, аргументируя это тем, что компаньона его хозяина сам же Рыков и убил.