Мое мерзкое высочество

Питкевич Александра

Кьелатта отступила в сторону, подмигнув мне, и я шагнула в яркоосвещенный зал.

Высокий потолок, внушительные колонны и каменный трон на возвышении. В сопровождении своих дам я медленно шла по мягкому ковру, явно расстеленному к случаю, и чувствовала некое превосходство над присутствующими. Не глядя по сторонам, я слышала не очень тихие возгласы удивления, чувствуя, как по залу прокатывается волна презрения и даже какого-то отторжения.

Ничего, это только первый акт нашего спектакля, уважаемые.

Остановившись, как полагается, в десяти шагах у подножия трона, я с улыбкой склонила голову перед Олом.

Молодой конунг смотрел на меня со злостью, словно по моей вине ему подали протухший суп на обед.

— Приветствую вас, принцесса Олив.

— Я вас, конунг Ол. Позвольте поздравить с коронацией, — мой голос, слегка осипший от всеобщего внимания, шипением разносился по залу, но это было даже к лучшему, вынуждая советников наклоняться ближе, чтобы разобрать слова.

Ол не смог сдержать гримасу, видно не до конца оценив мое актерское мастерство и все еще принимает все это за чистую монету. Что ж, пусть это продлится и не очень долго, но все же способно приподнять мне настроение.

— Позвольте узнать, почему вы прибыли в подобно виде? Это не подобает принцессе Сайгоры. Или вы не знаете привил этикета?.

Кажется, кто-то планировал развлечься публичной поркой, вот только объект был выбран очень неудачно. Кажется, в отличие от Кьелатты, которая заняла свое место с левой стороны от Каменного трона, Ол не потрудился обсудить мою персону с Назаратом. Герцог, словно подтверждая мои мысли, поджал губы, чуть повернув голову в сторону племянника.

— Что вы, — улыбка, больше похожая на оскал, сама по себе растянула мои губы, и ее никак не удавалось сделать менее явной. — Я, конечно же, знаю правила местного этикета ничуть не хуже, чем дворцовые правила Мерона, но это не помогает мне из ничего создать приличную карету. Или же восстановить поместье, которе проще сжечь.

После этих резких и откровенных слов в зале наступила угрожающая тишина. Сощурив глаза, словно желая и правда спалить меня на месте, Ол нагнулся чуть вперед, едва ли не зашипев.

— Вам выделили достаточно средств на восстановление дома и на достойное существование, ваше высочество! — обращение звучало как издевка, так что я не видела больше смысла сдерживаться, шагнув ближе.

— И между тем, тут вы не правы. Не потрудившись убедиться в тех условиях, в которых мне предстоит жить, не отрядив достойную охрану для меня, в настоящий момент вы требуете невозможного. — Не позволяя Олу перебить меня, я только выше подняла голову. — Знаете ли вы, что торговцы в эти земли не ходят уже лет десять? Знаете ли, что ближайший лекарь дивет в трех сотнях ли от деревень? Знаете ли, что прошлой зимой восемь коров задрали волки и их осталось только две? Потому, что в деревнях нет ни охотников, ни оружия. Знаете, что это такое?

Я приподняла рукав, на котором явно, в свете огней, виднелись рыжие пятна. Ол вдруг побледнел, кинув быстрый взгляд на Назарата. Я же молчала, пока не решив, насколько стоит вмешиваться в чужие игры. Даже само знание о взрывчатом порошке было опасно, а уж сведения о том, что они попали в руки простого графа, могут и вовсе пошатнуть положение нового конунга.

И да, Ол определенно знал, что могло оставить подобные пятна.

— И если знаете, почему же пеняете мне на то, в каком виде прибыла принцесса ко двору? — уже тише, пытаясь немного сгладить неловкость, спросила я. — Все ли вы сделали для того, чтобы я выглядела достойно Сайгоры?

— Вот и мне интересно, от чего же так получилось, — от голоса, что раздался откуда-то справа, из толпы внешних министров, по телу прошла дрожь ужаса.

Медленно повернув голову, я наткнулась на взгляд человека, которого меньше всего ожидала и желала видеть здесь.

— Как так получилось, что моя благородная, прекрасная дочь выглядит хуже, чем последняя свинарка.

Я не могла вздохнуть, я с трудом стояла, а он улыбался. Отец с таким превосходством глядел на Ола, что я не сомневалась, у него в рукавах есть козыря. Полные колоды козырей.

Оставалось надеяться, что мои покровители так же хорошо играют в подобные игры и вместе мы все же сумеем что-нибудь противопоставить этому опасному человеку.

Глава 39

Когда караван принцессы уходил вверх, по дороге через долину, я с трудом сдерживался, чтобы не дать шпоры коню. Злость, страх, нетерпение — все смешалось в такой огненный шар, что меня грозило разорвать изнутри. Прежние мысли и опасения, связанные с этой темноглазой феей, не шли ни в какой сравнения с тем, что мучало меня теперь.

— Принцесса, значит? — в очередной раз фыркнул Хорхе, наблюдая за караваном. Он, как и я, никак не мог свыкнуться с этой мыслью. — Невероятная барышня. Смелая и решительная. И умная.

— Ей это не поможет, — грязно выругавшись, произнес Мигель. — В этом улье и более опытные люди, со связями и поддержкой, теряют свою свободу, а такая маленькая леди… не думаю, что кто-то станет впрягаться за нее. И не при той репутации, что она себе тут создала. Это же надо, Красная Злючка.

— Новостей от Уго не было? — стараясь не прислушиваться к словам кузенов и не позволить почти сформировавшемуся решению вырваться на поверхность, спросил я.

— Пока нет, но думаю, теперь уже не долго, — хмыкнул Мигель, поворачивая коня в сторону от земель принцессы. — Граф должен быть где-то поблизости, так что и нам не стоит терять время.

— Да. Если ты хочешь успеть в столицу до того, как случится что-то непоправимое, стоит поторопиться, — словно прочитав мои потаенные мысли, хмуро кивнул Хорхе.

— Эй, вы о чем? Зачем нам так торопиться? — Мигель чуть придержал коня, повернув головы к нам. Ему явно было не по вкусу, что он что-то упустил.

— Затем, что кто-то все же встанет на защиту маленькой красной принцессы, как мне кажется, — сокрушенно, словно дело уже было обречено на провал, пояснил мой бритый наголо кузен.

— Ты? — Мигель так дернул поводья, что конь невольно попятился, пытаясь ослабить удила. — Сейчас? Когда все почти решилось? Когда столько лет труда, наконец, дали результат, ты хочешь пустить все под откос из-за женщины?

— Она меня спасла, — упрямо произнес я, обгоняя возмущенного товарища.

— Это, между прочим, вовсе и не известно. С твоей способностью восстанавливаться и прочими талантами, нужно что-то большее, чем пара вонючих цветочков и слабенький паралич, — крики Мигеля неслись мне в спину, как арбалетные стрелы, пытаясь добраться до живой плоти через броню упрямства. Но это было напрасным делом. Даже если я еще не мог произнести этого вслух, оставить Олив в беде было выше моих сил.