Мое обретение полюса
Шрифт:
Когда мы стартовали, сквозь прозрачные облака пробивался свет лишь от нескольких звезд, но видно было хорошо. С юга дул легкий ветер, температура была -36°. Ледяная шапка Гренландии вырисовывалась на фоне неба. Оранжевый пояс на юге предвещал восход солнца, хотя снег все еще сохранял пурпурную окраску сумерек. Лед, примерно на три дюйма запорошенный снегом, несколько сокращал нашу скорость. До полудня небо оставалось серым, однако было достаточно светло для того, чтобы мы могли продолжать свой путь до 4 часов. Мы держали примерно на норд-вест, потому что двигаться напрямик к северу было еще нецелесообразно.
Водяное небо на западе и на юге предупреждало об открытой воде. В 3 часа пополудни мы наткнулись на медвежьи следы, и нарты запрыгали по льду, словно на них не было груза. Следы служили нам прекрасными вехами, и собаки приободрились. Наступившая около 4 часов темнота сделала путешествие опасным. Двое охотников все же пошли по следам, в то время как остальные принялись за постройку иглу. Медведей так и не нашли.
Собак привязали к отверстиям, просверленным во льду, и мы заползли в наши снежные курганы — усталые, голодные, изнемогающие от желания заснуть. Ночь провели с большими неудобствами. Первые ночи вдали от базы всегда таковы.
Следующий день принес тихую погоду с температурой -42°. В 8 часов стало ослепительно светло. Проделав 20 миль по прямой от Анноатока, мы настолько отклонились на север, что до мыса Сэбин нам оставалось еще 30 миль. Однако собаки были в лучшей форме, чем мы сами, и мы не сомневались, что следующий лагерь разобьем на подходах к берегу. Мы продвигались вдоль кромки морского льда, сформировавшегося еще в декабре. Его поверхность была довольно ровной, однако впереди вырисовывались высоченные горы и ледяные хребты. Мы делали около трех миль в час и время от времени разрешали себе отдохнуть на нартах.
В полдень 20 февраля мы остановились и выпили горячего кофе из нашего термоса — жестяной банки, помешенной внутрь ящика и так плотно укутанной в шкуры оленей, что содержимое оставалось горячим часов двенадцать даже в самую суровую погоду. Это оказалось большим удобством.
В то время как мы, сидя на нартах, восстанавливали силы, огромный огненный шар поднялся над горизонтом. Наши сердца радостно забились. Стояла ужасно холодная погода, температура была -51°, но солнце уже взошло. Долгая ночь подходила к концу. Вокруг нас мало что изменилось — вовсе не стало светлее, чем за предыдущие два часа, небо оставалось пурпурно-голубым, чуть серым на юге и темнее у горизонта. Снег отливал пурпуром, несколько красных пятен виднелись впереди на нашем пути. Этот довольно скромный прорыв солнца окрылил нас, открыв доступ радости к нашим сердцам. Даже собаки как-то по-особому грациозно расселись рядами и хором приветствовали наступление дня.
Хотя 20 февраля мы находились у мыса Сэбин, но продолжали двигаться к полуострову. Ба-Бэш. Непроходимый лед и открытая вода заставляли нас отклоняться все дальше и дальше на север. В 3 часа мыс замаячил поверх собачьих хвостов. Вскоре после четырех свет ослаб, земля до самого горизонта окрасилась в пурпур и золото, и нам оставалось только гадать, куда двигаться дальше. Однако в подобных ситуациях эскимосы — более умелые гадалки, чем янки, и мы не знали хлопот до 9 часов вечера, пока не попытались преодолеть нагромождение льда у мыса Сэбин. Волоча за собой груженые нарты, собаки то карабкались вверх, то спускались вниз среди черных ледяных холмов, а мы шли за ними как овцы в горах за пастухом.
В этих местах находился лагерь злополучной экспедиции Грили. [90] Мне пришло в голову, что не иначе как по прихоти судьбы этот отмеченный несчастьем лагерь голода и смерти стал словно отправной точкой нашего путешествия к полюсу. Однако позднее нам пришлось убедиться в том, что при схожих условиях нашу экспедицию может ждать та же участь, что и экспедицию леди Франклин. [91]
Мы повернули, собрали запасы и взяли курс через пролив Райе для того, чтобы избежать встречи с тяжелыми льдами, которые были севернее. Здесь поверхность льда была ровной, однако легкий ветер при температуре -52° пронизывал до костей. Собаки отказались бежать против ветра, и одному из нас надо было идти впереди, прокладывая дорогу. Люди закрыли физиономии меховыми рукавицами, уперлись в задние стойки нарт и побежали следом.
Note90
В экспедиции А. Грили (1881–1884), работавшей в северной части острова Элсмир по программе I Международного полярного года, в основном от голода погибло 16 участников из 23. Вторая зимовка экспедиции проходила на мысе Сэбин, где У. С. Шли в июле 1884 г. спас оставшихся в живых.
Note91
Леди Джейн Франклин (1805–1875), супруга Дж. Франклина, после исчезновения его экспедиции принимала активное участие в организации поисков.
22 февраля мы проходили вдоль берегов мыса Резерфорд. Ветер дул справа, хватал за кончик носа, отбеливая его словно хлорная известь. Позднее, в лагере, нос становился черным. У мыса Вейл мы заметили иглу-тайник и там разбили наш очередной лагерь.
Утром зарегистрировал минимум температуры -58°. Очевидно, мы выходили из области штормов пролива Смит с ее теплым влажным воздухом и полыньями в область сухого климата с очень низкой температурой, где было спокойнее. День начался чудесным розовым сиянием на юге, которое окрасило снега в теплые тона. Когда в полдень солнце только наполовину показало свой лик над утесами, мы, пересекая бухту, искали более прочный лед вдоль берега полуострова Ба-Бэш. В ту ночь мы ночевали вблизи острова Вейпрехт. День, хотя и ясный, выдался морозным, и большинство эскимосов обморозили лица. Там мы увидели зайцев, которые прибегали посмотреть на нас. Четверо из них пошли нам на ужин. Температура упала до -64°, и охотники обморозили руки. От прикосновения к металлу кожа у них на руках покрывалась волдырями, напоминавшими ожоги.
Нужно было покормить собак, но мы, пытаясь разрубить на куски шкуру моржа, сломали два топора. Эскимосская собака очень неприхотливое животное, но даже от нее нельзя ожидать, чтобы она насыщалась кормом, о который ломается топор. Мы не пожалели бензина и спирта и за ночь так размягчили шкуру, что ее можно было разрубить на куски. Шкура моржа, по-видимому, превосходный корм для собак. Она примерно в один дюйм толщиной, содержит небольшое количество влаги и по питательности не уступает концентрированным кормам, так что даже малое количество ее вполне удовлетворяет собак. Она медленно переваривается и потому надолго утоляет голод.
Лампы, которые горели вовсю, превратили иглу в довольно комфортабельное помещение. Снаружи температура упала до —68°. Для меня это был первый удовлетворительный ночлег с начала путешествия. Экономичность примусов выше всяких похвал. За всю ночь было сожжено всего три фунта бензина — и кажущийся жидким воздух был доведен почти до нормальной температуры точки замерзания воды.
Франке для приготовления пищи использовал спиртовку, но употребил на это вдвое большее количество топлива. Эскимосы в своих иглу зажгли медные лампы, устроенные по образцу каменных, но еду готовить не стали.
Утром 23-го с юга до нас долетели какие-то звуки, которые сначала мы приняли за крики моржей. Однако через некоторое время поняли, что это лай собак вспомогательной партии. Ее лагерь был в нескольких милях от нас, и покуда мы завтракали, наши товарищи подошли к нашим иглу. Они добыли мускусного быка и 11 зайцев. Охотники тщательно прочесали долину, но больше дичи не нашли.
Земля здесь оказалась почти голой, и ехать дальше на нартах было невозможно. Вспомогательная партия отправлялась обратно в Анноаток. Для нас это было печальной новостью. Мы рассчитывали на мясо животных, которое пошло бы на корм собакам во время путешествия по полярному морю. Я понимал, что, если мы не добудем мяса, наш проект провалится в самом зародыше, потому что идти этим маршрутом будет невозможно. Наш единственный шанс — это быстро продвинуться по суше к западным берегам, но сообщение о том, что на суше недостаточно снега, сделало и этот маршрут невозможным. Однако мы должны были что-то предпринять. Мы не могли сдаться, не оказав упорного сопротивления. Вероятность того, что нам не удастся найти мускусных быков и из-за этого придется отложить экспедицию на год, чтобы идти уже другим маршрутом, требовала отослать Франке на базу охранять наши запасы. Никто не возражал, когда мы забрали у возвращающихся лучших собак и лучшие нарты, а также обменялись с ними несколькими каюрами.