Мое открытие Москвы: Новеллы
Шрифт:
Все кремлевские строения хороши по-своему. Слава угловой Арсенальной башни - воинская, богатырская и… ключевая. В стрельнице издавна находился колодец, питавший Кремль родниковой водой. Когда ее заложили в 1492 году, то летопись отметила, что она «стрельница новая над Неглинной с тайником». Тайник - это ключ, бьющий из-под земли. Родниковые струи не иссякают, вода в них играет, как и пятьсот лет назад. Можно не сомневаться, что зодчий Пьетро Солари и московские строители с умыслом возвели круглую башню над ключиками, что били на просторе, на берегу Неглинной. Когда приходила осадная пора, не было заботы, где взять воду. Башня щедро поила и воинов и мирное население, скрывавшееся за крепостными стенами.
Колодец-тайник, овеянный преданиями, для нас едва ли не такая же драгоценность, как ключик на тверской земле, где начинается Волга… Когда ныне при свете лампы вглядываешься в воды, то видишь воина в шлеме, монаха-аскета, девицу-боярышню, полководца, отирающего, как было передано в сказании, храбро-победный пот. Вот родниковая струя бьет из-под земли и что-то лепечет. «О чем твой шепот, тайник?» - «Помню, многое помню… Небо, сестру свою Неглинную-реку, запах трав».
– «А еще?» - «Пил мою воду Иван Калита. Омыл лицо струей Дмитрий Донской перед великим походом А когда в башню меня заключили, приполз раненый ратник, да так до воды и не дотянулся. Потом на коромыслах ведрами на стены женщины воду носили, поили тех, кто отбивал осаду…»
Башня венчала главную стену Кремля, обращенную к Великому посаду. Стена начиналась у Москвы-реки Беклемишевской башней, а стрельница у Неглинной ее завершала. В старину она звалась не Арсенальной, а Собакиной - по имени боярского двора, находившегося в этом углу крепости. По имени владельцев усадеб, находящихся за стеной, назывались и Беклемишевская и Свиблова башни Башня, вознесшаяся над просторами Неглинной вместе со всеми другими кремлевскими вышками (а было их при Иване III восемнадцать), повествовала эпической архитектурной формой, что Москва, переросшая белокаменный наряд времени Дмитрия Донского, стала великой державой. Живописность крепости, ее самобытность, цельность всей каменной панорамы, естественное размещение башен, их высоты, очертания, «привязка» их к зубчатым стенам, шатры стрельниц - все это делало кремлевский треугольник, огороженный летом зеленью, припущенный снегом зимой, единственным и неповторимым. Иностранные путешественники, увидев издали Арсенальную, принимали Кремль за королевский замок, но, подъехав ближе, сравнивали его с Капитолийским холмом. Архитектурное величие - в русских традиционных формах - соответствовало государственной мысли о том, что Москва - преемница исторических миссий Рима и Константинополя.
При недавней починке-возобновлении Арсенальная поделилась одним из секретов, а их у нее - не приходится сомневаться - немало. Когда расчищали старый колодец, то, к удивлению строителей, обнаружили там двести каменных ядер, вытесанных еще в четырнадцатом веке. Некоторые из них довольно велики - полметра в окружности. Их, эти ядра, даже и пушечными не назовешь, ибо предназначались они для метательных орудий. Кто их спрятал в Арсенальной? Возможны разные догадки. Были также обнаружены кольчуги, шлемы, стремена. Башня оправдывает свое позднее наименование: арсенал - склад оружия и всякого воинского снаряжения.
Ни одна из кремлевских башен не имеет такого ратного и сурового в простоте своей вида. Она больше, чем какая-нибудь другая, возведенная при Иване III, напоминает воина. На старинной гравюре Иван III изображен в шлеме, плотно надвинутом на лоб. Если мы представим башню без шатрового завершения - оно позднейшее добавление, - то увидим, что ее грани близки к воинскому шлему. Современники отметили, что бессмертный строитель Кремля, почувствовав приближение последнего часа, пожелал умереть государем, а не монахом. Недаром Карамзин в своей истории называет Ивана III Великим, отдавая ему предпочтение даже перед Петром I. Теперь, когда прожекторный луч освещает поздно вечером Арсенальную, то воспринимаешь краснокирпичные световые блики как отсвет огня воинской славы кремлевского холма.
АРСЕНАЛЬНАЯ БАШНЯ. ВИД С МАНЕЖНОЙ ПЛОЩАДИ.
Старая крепостная инженерия нами еще плохо осмыслена. Московские строители были хитроумнее Дедала, создавшего, как известно, самое загадочное сооружение Средиземного моря - Лабиринт на Крите. Ступить на стены можно было только изнутри и далеко не через каждую башню. С земли поднимались в ход там, где стена была уширена, и лишь возле трех стрельниц. Башенные прясла, расположенные одно над другим, сообщались с помощью приставных лестниц: поднимали их - и этаж превращался в каменный остров в воздухе. Чтобы враг не сделал подкоп и не взорвал стены, под землей сооружались тайники и слухи. Подземные ходы были так протяженны, что из Кремля - долго ходили такие разговоры - можно было галереей, пролегавшей под площадью, пройти на Никольскую улицу. Подземные ходы старой крепости еще плохо изучены и овеяны легендами.
* * *
Обходя Кремль, веду я разговор с башнями:
– Какая же из вас, башен, самая старейшая?
– Я, - гордо ответствует Тайницкая башня, - меня мастера первой руки построили. В 1485 году. Не обошлось и без перестройки.
– А самая молодая?
– Конечно же, я, Царская башня, мне еще и трех сотен лет нет.
– А самая высокая?
– Я, Троицкая башня, я башня-великан. Рост мой восемьдесят метров.
– А самая маленькая?
– Мал, да удал. Это про меня, про Кутафью башню, сказано. Я впереди всех стен стою. Пусть во мне и четырнадцати метров нет, зато я предмостная сторожевая башня. Я храбрее всех своих сестер…
– Сколько же всего вас, башен?
– Нас двадцать сестер. Хоть и есть между нами сходство, но у каждой свое лицо.
Но стройный гул будет нарушен возгласами:
– А мы - совсем особенные…
Сначала и не разберешь, кто это говорит, но потом станет ясно.
– Это мы, проездные кремлевские башни. Числом нас пять: Спасская, Боровицкая, Троицкая, Никольская, Константино-Еленинская… Все дороги ведут в Москву, а в Москве все улицы сходятся к Кремлю. В Кремль же люди идут через наши ворота…
– А моя слава в прошлом, - заметит Константино-Еленинская башня, что стоит между Спасской и Москворецкой и смотрит на Красную площадь.
– Теперь через меня люди не ходят.
– Почему же?
– Давно заложены мои проездные ворота. Отдыхают мои старые камни не первое столетье. Многое промелькнуло передо мной, многое забылось, но одно всегда помню. Через широко распахнутые ворота движется войско Дмитрия Донского. От меня начался путь к полю Куликову, где была разбита орда хана Мамая.
– У меня тоже заслуги есть. И немалые, - промолвит Москворецкая башня.
– Какие же?
ТРОИЦКАЯ БАШНЯ. ВИД С ТЕРРИТОРИИ КРЕМЛЯ
БОРОВИЦКАЯ БАШНЯ.
БЕКЛЕМИШЕВСКАЯ БАШНЯ
– В былые времена Москва-река текла почти подле меня. И возле меня река соединялась со рвом, заполняя длинную и глубокую канаву водой. Голубая лента опоясывала Кремль, и мы, башни, считали себя жительницами острова…