Моё печальное счастье
Шрифт:
У шлюза свернули на проселок, выводивший к заводам. Ветки орешника стегали крышу автомобиля.
Спустя десять минут мы снова были дома.
Мадам переоделась. Вместо шорт и блузы на ней был банный махровый пеньюар, белый в желтую и зеленую полоску, и нетрудно было понять, что под ним она была абсолютно голой. Она развалилась на диване в салоне, задрав одну ногу. Стоящий на полу проигрыватель с автоматической сменой пластинок играл «Лавинг ю» Элвиса Пресли.
— Хелло! — только и произнесла она, увидев нас… Мне вдруг показалось, что она
Руленд сел рядом с женой. Тельма неловким движением подхватила бутылку.
— Принесите бокал для моего мужа, Луиза!
Когда я вернулась из кухни с бокалом, Тельма лежала поперек дивана, цепляясь к мужу и так постанывая «Джесс, Джесс!», что это заставило бы покраснеть любого. Я хотела ретироваться, но она окликнула меня.
— Нет, Луиза, выпейте с нами!
— Спасибо, мадам, я не пью.
— Только немного, чтобы сделать меня довольной…
Так что я снова отправилась на кухню за стаканом для себя. За время моего отсутствия Джессу удалось высвободиться. Он с бокалом в руке стоял в другом конце комнаты у камина с таким несчастным видом, какого я еще за ним не знала.
Он поставил виски на черную мраморную каминную доску возле часов, остановившихся на шести, и подошел ко мне, чтобы наполнить мой бокал.
— Только капельку, месье Руленд.
У Тельмы так широко распахнулся пеньюар, что вашему взору открывалось все то, что обычно женщины укрывают. Ее глаза блестели, и она как-то странно и сдавленно посмеивалась, растягивая губы и обнажая в оскале, похожем на собачий, острые зубы.
— За ваше здоровье, Луиза, — отрывисто сказала она.
Я попробовала: виски обожгло мне язык. Черт его знает, как могла мадам поглощать такое пойло!
— Вам не нравится?
— Нет, месье, извините меня… Я могу подняться к себе?
— Конечно, Луиза…
Что за идиотство эта жизнь! В самый мой первый вечер у Рулендов я плакала вместо того чтобы танцевать от радости.
Я плакала из-за того взгляда, каким посмотрел на меня Джесс, когда я желала ему доброй ночи, взгляда, в котором можно было прочесть всю бездну мужского отчаяния.
В течение нескольких дней она следила за собой. Говоря «следила», я имею в виду, что она ждала ужина, чтобы напиться. Но эта последняя вспышка воли оказалась быстротечной, и однажды утром я увидела, как после первой сигареты она опрокинула в себя стакан неразбавленного виски.
Она только тем и занималась, что пила и слушала пластинки. Медный оттенок ее кожи был не от примеси индейской крови, а от алкоголя!.. Она напоминала мне Артура, когда он набирался своей «Негриты» и его бледная, цвета вымоченной репы физиономия становилась
Мне случалось и самой запускать «Лавинг ю» в излюбленном спортсменами кафе, где стояли музыкальные автоматы. Туда мы заходили по субботам с заводскими подружками выпить лимонаду в антракте вечернего киносеанса. Мне очень нравился гортанный голос Элвиса Пресли. Почему-то мне казалось, что у этого парня должны быть вполне сносные ступни… Только довольно скоро я была уже по горло сыта его песней. В конце концов, мне стало казаться, что она доносится не из проигрывателя, а из бутылки с виски!
Тельма без дела шаталась из сада в салон, из салона — в комнаты. Она по нескольку раз в день принимала душ, но не из соображений гигиены, а чтобы протрезветь. Потом она снова принималась пить. У меня пропадало всякое настроение. Признайтесь, такое не воодушевляет.
Кто приносил успокоение, так это месье. Каждый вечер он возвращался точно в половине шестого. Отправлялся переодеться, потом выпивал несколько стаканчиков под синим тентом как бы для того, чтобы воссоединиться с женой в ее парении над самой поверхностью земли. Он, по-видимому, оценил блюда, которые я старалась ему приготовить. Так как американцы ничего не понимают в еде, я принялась изобретать собственные рецепты, когда исчерпала те, что брала из журналов. Он находил все очень вкусным, особенно приготовленное под соусом.
У них в стране соусы разлиты по бутылкам и имеют одинаковый вкус. Они отличаются друг от друга только этикетками. Я обнаружила это, как вы догадались, пробуя их знаменитые консервы.
Хозяйский ужин был самым приятным временем дня. Я украдкой поглядывала из окна, как ест Джесс. С каждым днем я находила его все более красивым. Между тем, особой красотой он не отличался. Я уверена, что моим бывшим приятельницам с завода Риделя он не пришелся бы по вкусу. Они бы не оценили ни его немного печальное и непринужденное очарование, ни его светлый взгляд, ни покрытую веснушками кожу, ни его быструю белозубую улыбку, освещавшую лицо, когда он замечал меня, напряженно следящую за ним из окна.
Когда я шла убирать со стола, он подмигивал мне.
— Все было о'кей, Луиза!
Каждый раз я заливалась краской. Было такое ощущение, что на лицо мне положили горячую салфетку. Потом Руленды шли в гостиную. И начиналось — виски, музыка, изнеможенные позы мадам.
Тельма всякий раз звала меня под тем или иным предлогом. На самом деле она желала иметь свидетеля, это ее возбуждало. Я застывала в глубине комнаты у камина и думала про себя, что уж я-то смогла бы сделать Джесса счастливым.
По правде говоря, из-за увлечения Тельмы спиртным, я была не так довольна жизнью у Рулендов, как предполагала. Но и несчастной я себя не чувствовала. От той поры у меня осталось ощущение уходящего в никуда времени. Дни были еще более удручающе похожи один на другой, чем в доме Артура. Они нанизывались один к одному, как бусинки на нитку. Уборка, ужин… Голос Пресли, характерное бульканье виски и нежное позвякивание льдинок, которые Тельма помешивала с большим знанием дела до тех пор, пока стенки бокала не запотевали.