Моё пост-имаго
Шрифт:
В этот момент в самом Джаспере будто включились те самые эмоции, которые он прежде временами испытывал к своему личному злодею Натаниэлю Френсису Доу. Но не успел он как следует в себе их развить, как скрипнул ключ, дверь отворилась, и в комнату, лязгая своим железным сердцем, вошел дядюшка Натаниэль. Он сказал:
– Собирайся, мы выезжаем.
Не прибавив больше ни слова, он развернулся и направился к лестнице. При нем был его неизменный саквояж.
Спустя минут десять доктор Доу и его племянник покинули дом в переулке Трокар, быстро добрались до Чемоданной площади, сели в один из кэбов. Мальчик не обратил внимания на адрес, который дядюшка указал кэбмену, и, лишь
– Куда мы едем?- спросил Джаспер взволнованно.
– В Сонн,- был ответ.- В Клуб охотников-путешественников.
– Но зачем нам в этот клуб?! Нам нужно предупредить мистера Келпи!
– Успеется.- Доктор Доу пожал плечами, словно его совершенно не заботила судьба несчастного заместителя кафедры Лепидоптерологии.
– Его арестуют! Его схватят!- начал было Джаспер, но дядюшка поднял руку, успокаивая его.
– Мы пробудем в Сонн недолго, и к тому же все учтено.
Когда Джаспер поинтересовался, что это должно значить, дядюшка пояснил, что время у них есть, так как еще половину дня все констебли Саквояжного района будут заняты так называемыми последствиями туманного шквала.
После этого доктор Доу надолго замолчал, предоставив Джаспера самому себе, его мыслям и видам, открывавшимся из окошка кэба.
Вот так и вышло, что они сидели в этом экипаже, а путь завел их в Сонн. И когда молчание стало совсем уж невыносимым, Джаспер его нарушил:
– Ты все еще злишься?
Мальчик уже решил было, что дядюшка так и не ответит, но тот поглядел на него и сказал:
– Это не злость. Если бы я злился, я бы не взял тебя с собой.
– Дядюшка, я…
– Ты понимаешь, что случилось бы, если бы тебя поймали в полицейском пабе?
– Я не…
– В лучшем случае тебя бы избили до полусмерти и вышвырнули бы прямо в туманный шквал. В худшем…- он на мгновение замолчал, будто пытался изобрести для племянника наиболее неблаговидную судьбу,- если бы Бэнкс и Хоппер поймали тебя при попытке стащить фотокарточки, они опять же сперва тебя бы избили, а затем бросили бы в застенок Дома-с-синей-крышей. А после тобой занялся бы какой-нибудь изверг, вроде судьи Сомма. И я бы не смог тебе никак помочь. Считаешь, что я должен был бы стоять и смотреть, как тебя вешают где-то на задворках квартала Хайд?
– Дядюшка, я…
– Я не злюсь,- он покачал головой, и в его голосе прозвучало не столько разочарование, сколько едва уловимая обида. Джасперу даже стало не по себе.- Я знал, что ты начнешь встревать во все что ни попадя, если мы возьмемся за это дело. Я сам тебя подтолкнул к этому. Это все сугубо моя вина, и ответственность лежит на мне. Я совершил ошибку, полагая, что ты уже достаточно взрослый, чтобы обдумывать свои шаги и просчитывать последствия. Прежде наличие у тебя логики, не присущей детям твоего возраста, несколько притупляло чувство моего волнения за тебя, иначе я ни за что не оставил бы тебя с мистером Киттоном и ему подобными наедине. Я знал, что ты умный, умнее многих взрослых… а еще я верил тебе, поскольку прежде ты от меня ничего не скрывал и никогда не лгал мне.
Джаспер потупился, ему стало стыдно, а дядюшка продолжал:
– Я обещал твоей матери, что ты не умрешь по нелепой случайности. Почему-то она боялась именно этого. И теперь я понимаю почему.
– Риск того стоил!- вспыхнул мальчик и вскинул глаза на дядюшку.- Если бы я рассказал тебе, что задумал, ты бы ни за что не позволил мне это сделать! И ты зря думаешь, что я, как какой-то дурак, попался бы! Нет! Я бы ни за что не попался!
– Я заметил его отсутствие. Почему ты предпочел «Сноррин доктора Глэдфью» хорошо зарекомендовавшему себя «Сонному сну от доктора Слиппинга»?
– Он быстрее действует, и в побочных эффектах у него чихота и высыпание на…
– Весьма коварно.
– Спасибо.
– Это не был комплимент.
Дядюшка произнес это настолько отчужденным голосом, что у Джаспера не осталось сомнений по поводу того, что он думает о маленьких воришках, крадущих его лекарства. Дядюшка всегда относится к своим скляночкам и тюбикам с маниакальной дотошностью и едва ли не нежностью. В том, что касалось всяческих пилюль, драже, глоссет, различных линиментов, притирок, сиропов и порошков, он напоминал одержимого коллекционера, оправдывая свои три полностью заполненных стеклянных шкафа в кабинете сугубо целесообразностью и желанием всегда иметь под рукой то, что может спасти чью-то жизнь. Но Джаспер знал, что на деле его просто умиляет все это многообразие форм и расцветок таблеточек, и каждую пилюлю для больного он едва ли не отрывает от сердца. Пару раз в неделю дядюшка занимался тем, что, сидя за своим столом, с превеликим удовольствием и тщанием перераскладывал, каталогизировал и вел учет всех имеющихся у него лекарств. Что ж, вероятно, на данный момент он уже восполнил потерю крошечной склянки с ускоренным снотворным, а чтобы не было так жаль утраты, наверное, побаловал себя покупкой дюжины пилюль от сердечных паразитов или еще чего-то подобного.
– Ты учел то, что стандартных трех капель для таких громил не хватит?- спросил дядюшка.
– Да. Я капнул по шесть.
Доктор покачал головой.
– Я узнал много важного,- хмуро проговорил Джаспер.
– Это так.- Дядюшка не стал спорить.
– Выяснил новые сведения о людях в черной одежде.
– Верно.
– Добыл фотокарточки.
– Я знаю.
– Я никуда не денусь.
Дядюшка вздрогнул.
– Что?- спросил он.
Джаспер пристально поглядел на него.
– Я все знаю,- сказал мальчик.- Миссис Трикк, мистер Горрин и ты сам… все вы ведете себя так, будто по-прежнему не верите, что я вернулся. Как будто вы все считали, что я решил остаться у бабушки навсегда. Но я же здесь. И ни за что там не остался бы. Мне там ужасно не понравилось. Скучно, занудно и невыносимо.
– Ну да, вряд ли моя мама позволила бы тебе участвовать в охоте на жутких тварей.
– Она не позволяла мне даже раскрывать рта в присутствии взрослых,- пожаловался мальчик.- И мне было разрешено заниматься только детскими делами. А детские дела, в ее понимании, – это складывать рубашки, начищать обувь и читать книжки о хороших манерах, потому что, по ее словам, если начнется война, я не смогу взять с собой на фронт слуг, которые будут складывать мои рубашки и чистить мне башмаки, но даже на фронте хорошие манеры мне ни за что не повредят.
Доктор Доу понимающе кивнул.
– Это вполне в мамином духе,- сказал он.- После курса идеального складывания рубашек следует курс идеальных воротничков – уголок к уголку, одинаковое расстояние…- Джаспер непроизвольно поглядел на дядюшкины воротнички – судя по всему, этот курс он освоил безукоризненно.- Мы с Сиренией… с твоей мамой за все наше детство играли как самые обычные дети лишь шестнадцать раз. В смысле, я шестнадцать, а твоя мама – пятнадцать. Как сейчас помню: у нее тогда был урок «Как правильно общаться с гувернанткой».