Моё пост-имаго
Шрифт:
– Странно, да,- кивнул Джаспер.- Но мы могли бы узнать там что-нибудь о сэре Хэмилтоне…
– Боюсь, этот след также ведет в тупик. Клуб, в котором мы побывали, не имеет вообще никакого отношения к делу, кроме, разве что, того, что настоящий охотник был его членом. И фотокарточки… как жаль, что они совершенно бесполезны.
Это была правда. Дело в том, что по с таким риском добытым у констеблей фотокарточкам узнать самозванца оказалось совершенно невозможно. На каждой он был запечатлен таким образом, что его лицо не попадало в кадр. На одной фотокарточке он просто стоял спиной, на другой – скрывался за собственным локтем, держа у глаза подзорную трубу, еще на одной
Почти всю дальнейшую дорогу доктор Доу и Джаспер просидели в молчании. Каждый думал о своем, но как только кэб оказался в Тремпл-Толл и затрясся по местной неровной брусчатке, мальчик решил, что более откладывать другой важный разговор нельзя:
– Мы скоро приедем, дядюшка,- многозначительно сказал Джаспер.
Все время, что бушевал туманный шквал, речи о мистере Келпи и его участии в этом деле не шло. Сам же Джаспер не верил в историю Шнырра Шнорринга, но даже он не мог спорить с тем, что выдумать ее у него ни за что бы не вышло – слишком уж многое из того, о чем он говорил, соответствовало тому, что уже знали они с дядюшкой: люди в черной одежде, их планы, фамилия Келпи, упоминание ГНОПМ.
– Мистер Келпи,- напомнил мальчик.- Ты ведь говорил, что видел человека с кофром. Неужели это был мистер Келпи? Разве ты не узнал бы его?
Доктор тяжело поглядел на племянника.
– Теперь, когда у нас есть сведения из полицейского паба, я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что это был не мистер Келпи,- и, предвосхищая уже готовое вырваться возмущение Джаспера, он добавил: - Фигура и рост соответствуют.
– Ты действительно полагаешь, что мистер Келпи мог взять и убить профессора? Они же были так близки! А мистер Келпи… он ведь… он такой добрый.
– Это Габен, Джаспер,- угрюмо проговорил дядюшка.- Здесь может твориться все, что угодно. И даже люди, которые кажутся нам хорошими и порядочными, в любой момент способны нас неприятно удивить. Я бы предпочел не строить предположения, а выяснить у мистера Келпи все лично. И скоро мы выясним.
Он кивнул на окно. Кэб подъезжал к Габенскому научному обществу Пыльного Моря.
Лишь только Джаспер и доктор Доу зашли в кабинет профессора Гиблинга, как мистер Келпи, сидевший за столом и до того что-то писавший в большой тетради, бросил на них быстрый испуганный взгляд, который тут же попытался замаскировать добродушной улыбкой. Разумеется, у него ничего не вышло. Джаспера кольнуло неприятное ощущение – ему впервые показалось, будто подслушанное им в полицейском пабе – правда.
– О, да-да! Господин доктор, мастер Джаспер! Мое почтение!- воскликнул мистер Келпи и задел локтем чернильницу.- Вы, верно, пришли за фонарем. Он еще не готов. Я боюсь, что все имеющиеся у нас фонари для ловли Червоточников либо битые, либо слишком малы, чтобы привлечь Черного Мотылька. Этим утром я дал заказ нашему стекольщику из «Френн и Тоуард», они приступили к работе всего пару часов назад. Вы понимаете, туманный шквал – мастерские и лавки только-только открываются.
Мистер Келпи выглядел еще более нервным, чем обычно. Еще сильнее потел, часто-часто моргал, постоянно тянулся за платком. Быть может, он таким был и ранее, просто теперь Джаспер глядел на него совершенно другими глазами. Подмечал то, на что прежде не обращал внимания, так как при знакомстве нарочитая нелепость и неловкость этого маленького человечка совершенно не вязались с образом
– Мы пришли не только за этим, мистер Келпи,- сказал доктор.- Появились новые сведения по поводу смерти профессора Руффуса.
– Да? Я весь внимание.
– Прежде я бы хотел спросить, мистер Келпи, вы ничего не хотите нам рассказать?
– Что? Эээ… я…- бабочник отвел глаза. Было видно, что он то ли стыдится, то ли чего-то боится.- Я…
– Тогда я с вами сам поделюсь,- неприкрытую враждебность в тоне доктора Доу не уловить было попросту невозможно, но мистер Келпи сейчас был отчаянно рассеян. То он что-то искал среди бумаг на столе профессора, то пытался промокнуть тряпицей пролитые чернила, то рылся в карманах в поисках платка.
– Эээ… хорошо,- негромко сказал помощник главы кафедры Лепидоптерологии.- Вы ведь не будете против, если я при этом займусь раскрытием?
– Простите, чем?
– Раскрытием. Это подготовка экземпляров для занесения их в списки.
– Мистер Келпи,- сухо проговорил доктор Доу.- Сейчас на это нет времени ни у нас, ни у вас, и я бы советовал вам…
– О, нет-нет!- возмутился и порозовел бабочник.- Боюсь, я не могу отложить это дело на потом, поскольку многие экземпляры будут безнадежно испорчены.
Мистер Келпи торопливо поднялся на ноги и вышел из-за стола:
– Мы прекрасно можем поговорить и во время раскрытия, уверяю вас. Прошу, проследуйте за мной в эксикаторную комнату.
Мистер Келпи прошел мимо пылающего молчаливым возмущением доктора и недоуменного Джаспера и покинул кабинет. Посетителям не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним. Заместитель главы кафедры отворил соседнюю дверь, повернул газовый вентиль и осветил небольшое помещение, отдаленно походящее на медицинскую операционную. Белый кафель, непонятного назначения машины, множество банок на полках, оцинкованный рабочий стол, тут же поселивший в голове у Джаспера дурные мысли об операциях, и столешница, идущая вдоль стен по всему контуру помещения.
– Мы здесь разглаживаем бабочек,- пояснил мистер Келпи, снял с вешалки белый полотняный фартук и надел его.- Не все они поступают к нам в развернутом виде, сразу же готовые для экспозиций и коллекций.
Мистер Келпи подошел к одной из машин и принялся заводить ее рычагом. Механизм загудел. Лепидоптеролог извлек из кармана пачку спичек и поджег горелку, открутил вентиль, поддавая жару; жидкость в стеклянных сосудах, установленных наверху машины, начала нагреваться.
– Мы используем здесь пар,- добавил бабочник.- Пар расправляет сморщенные, слепленные крылышки. Эти стеклянные эксикаторы,- он указал на сосуды,- основной инструмент для того, чтобы экспонат стал, собственно, экспонатом. До тех пор это всего лишь заготовки.
Мистер Келпи повернул одну из ручек на основном корпусе машины, и в эксикаторы посыпались бесцветные игольчатые кристаллы.
– А это фенол, карболовая кислота, чтобы предохранить заготовки от гнили и плесени. Заплесневелая бабочка – что может быть хуже!
Доктор Доу мог бы перечислить множество вещей похуже, вроде ампутации, выдергивания зубов и человеческого храпа, но промолчал.
– Фенол токсичен,- заметил он вместо этого.- Вы ведь осведомлены об этом?
– Разумеется.- Мистер Келпи указал на тонкие трубки-гармошки, ведущие от котлов куда-то прочь из помещения.- Мы отводим кислотные пары прямо к арахнологам. Никогда не любил пауков…- Он хихикнул, но наткнулся на настороженные и преисполненные подозрительности взгляды.- Я шучу-шучу! Что же вы!